Вильялмур Стефанссон - Гостеприимная Арктика

Первоначально я думал идти к «Белому Медведю»; но из содержания письма Стуркерсона можно было заключить (хотя он прямо этого не указывал), что в данное время он и его спутники находятся на о. Мельвиль. Поэтому от залива Милосердия мы направились по морскому льду к мысу Росс, где вскоре нашли санную колею группы Стуркерсона, а затем и место одной из ее стоянок. Здесь мы убили медведя, который бродил вокруг стоянки, питаясь брошенными возле нее внутренностями убитых медведей и тому подобными остатками; он не добрался ни до склада пеммикана и другой провизии, который был устроен Стуркерсоном в овраге и прикрыт грудой камней, ни до мяса мускусного быка, которое было опущено в колодец, вырубленный кирками в верхушке старого тороса.

Этот склад для мяса отличался остроумным устройством и обеспечивал наибольшую защиту против покушений медведей (полной безопасности, по-видимому, не дает ни одно устройство). Колодец был сделан в два-три раза глубже, чем требовалось для того, чтобы поместить в нем мясо; поверх мяса были нагромождены такие большие глыбы льда, что даже медведю было бы трудно поднять и откатить их. Нам удалось их удалить лишь после того, как мы разбили каждую из них на несколько кусков.

Убив медведя, мы произвели опыт, чтобы проверить, съедобна ли медвежья печень. Некоторые китобои и полярные исследователи утверждали, со слов эскимосов, будто она ядовита. Ознакомившись с религиозными верованиями эскимосов, я узнал, что медвежья печень считается у них «табу»: они убеждены, что того, кто съест ее, постигает кара, подобно тому, как средневековые христиане верили, что человек, осквернивший причастие, вскоре заболеет и умрет. По словам эскимосов, иногда умирает в течение следующего года сам нарушитель табу или кто-нибудь из его родных, но чаще случается, что виновный заболевает лейкемией; эта болезнь, выражающаяся в побелении кожи, довольно сильно распространена среди эскимосов и африканских негров, но, насколько мне известно, встречается и у представителей других рас. Я лично видел одного старого эскимоса, у которого побелело три четверти кожи. Многие земляки этого больного, и даже его приемный сын, говорили, что в молодости он ел медвежью печень. Я спросил об этом самого старика; он ответил, что никогда не ел ее умышленно, но, может быть, сделал это нечаянно.

Кроме того, эскимосы рассказывали мне, будто заболевают и собаки, съевшие медвежью печень, причем их болезнь выражается в выпадении шерсти. Опасной считается печень не только белого медведя, но и всякого другого, например гризли.

Узнав, что это убеждение эскимосов, по-видимому, основано лишь на идее «табу», а не на реальных фактах, я начал при каждом удобном случае производить опыты. Во время моей второй экспедиции я съел печень примерно тринадцати гризли, убитых мною лично или другими охотниками. Однажды мне удалось убедить эскимоску Мамайяук съесть два-три ломтика жареной печени; но другие эскимосы не стали есть даже мясо, приготовленное в той же кастрюле.

В нынешнюю экспедицию первый опыт этого рода был произведен весной 1915 г. в охотничьем лагере на северо-западной оконечности Земли Бэнкса, где находились Уле Андреасен, Кроуфорд, Наткусяк и я. Испытывая недостаток продовольствия, мы рискнули зажарить медвежью печень на оленьем жиру, который за время пребывания на складе отсырел и заплесневел. Я предупредил моих спутников, что некоторые виды плесени считаются ядовитыми, и что если мы заболеем, то причиной этого может быть как печень, так и жир. Тем не менее, мы поужинали приготовленным кушаньем и нашли его вкусным; жира при этом съели так много, что можно было заболеть от одного количества. На следующее утро у Кроуфорда и Уле началась очень мучительная головная боль и приступы рвоты, продолжавшиеся почти до самого вечера. Наткусяк и я не испытали никаких болезненных явлений.

Около того же времени Томсен и Стуркерсон, независимо от нас, произвели такой же опыт с той лишь разницей, что печень зажарили на вполне доброкачественном жиру. Наутро у обоих обнаружились те же симптомы — сильная головная боль и рвота; болезненное состояние продолжалось 2 дня. Очевидно, в этом случае причиной заболевания могла быть только медвежья печень.

Теперь на мысе Росса мы решили повторить опыт. Печень мы поделили между собою поровну, но, к сожалению, я лишь позже сообразил, что инфекция могла содержаться не во всей печени, а в какой-нибудь одной ее доле; поэтому мы не отметили перед едой, какая именно доля печени досталась каждому из нас в отдельности, а впоследствии уже не могли этого припомнить. Было замечено лишь, что некоторые из нас предпочли есть свою порцию хорошо прожаренной, а другие — несколько недожаренной и что заболели только последние; но возможно, что это было лишь случайным совпадением.

На другой день наблюдались следующие явления: у Эмиу и Мартина — сильная головная боль и рвота; у меня, Кэстеля, Уилкинса и Наткусяка — слабая головная боль (которая, однако, могла быть вызвана и другими причинами, так как Уилкинс накануне тоже страдал головной болью в связи с легким приступом снежной слепоты; Кэстель и я, по-видимому, угорели от чада во время стряпни, а у Наткусяка головные боли вообще бывали довольно часто); я ощущал также отсутствие аппетита, но, вероятно, потому, что накануне съел очень много вареного мяса мускусного быка.

В итоге наших опытов можно сказать, что более трех четвертей всего количества медвежьей печени, съеденного мной или другими, не вызвало никаких плохих последствий. По-видимому, печень некоторых белых медведей оказывается слегка ядовитой, тогда как другие безвредны. Возможно, что основательное прожаривание кушанья предохраняет от заболевания; но это пока не доказано. Впоследствии я еще шесть-восемь раз ел медвежью печень вполне благополучно и мог бы есть ее и чаще; но я предпочитаю медвежье мясо. Групповых опытов мы больше не производили, так как на мысе Росса нам пришлось потерять несколько суток в ожидании выздоровления Эмиу и Мартина и в дальнейшем мы уже не могли рисковать такой большой потерей времени.

На третий день после нашего прибытия на о. Мельвиль с севера пришли с одной упряжкой Герман Килиан и Пикалу, которые сообщили, что Стуркерсон, Томсен, Андерсен, Нойс и Иллун, с двумя санями и двенадцатью собаками, находятся в данное время возле залива Геклы, на пути к открытой нами земле.

Кроме того, Герман сообщил мне последние новости с «Белого Медведя». Одно известие меня огорчило: Джон Джонс, младший механик этого судна, казавшийся идеально здоровым человеком, внезапно умер от сердечной болезни, которой до последнего времени никто у него не подозревал. Это была первая смерть среди участников северной партии нашей экспедиции со времени трагедии «Карлука».