Чарльз Майер - Как я ловил диких зверей

Я привык молчать. Если я заговаривал с гребцами, они переставали грести, чтобы слушать и отвечать, — и нас относило вниз по течению, так что, если бы я был разговорчив, — мы живо вернулись бы в Понтианак. Капитан Уилькинсон на прощание подарил мне старый экземпляр «Эдинбургского журнала» Чэмберса, — весь 1848 год, переплетенный в толстую книгу. Это были годы первых локомотивов и пароходов. Во время моего путешествия мне казалось, что время пошло назад. Я лежал на матраце и перевертывал пожелтевшие страницы под мерное, странное и негармоничное пение гребцов.

Вечером на двенадцатый день я завидел издали кампонг Мохаммеда Мунши. Я вынул пистолет и выстрелил в воздух. Очевидно, Мохаммед Мунши ожидал меня, потому что дуло пистолета еще дымилось, когда показался длинный челнок, сделанный из выдолбленного дерева. Сидевшие в челноке люди с криком втыкали шесты в дно реки так сильно, будто хотели разогнать всю воду. Через несколько минут они были около нас: не только Мунши, но и Омар вскочили с мест, схватились за тростниковую крышу моею навеса и впрыгнули в мою лодку. Они поочередно подносили мою руку ко лбу, сияя улыбкой, как счастливые мальчуганы. Их радостный привет заставил меня взволноваться.

Оказалось, что Мунши отправил к Омару, в четырехдневный путь, посла, чтобы предупредить его о моем предполагаемом приезде, и Омар приплыл вниз по течению, чтобы встретить меня. На берег высыпали мужчины, женщины, дети, веселые и радостные, — одна сплошная улыбка.

Южные даяки не похожи на своих северных сородичей. Это народ простой, доверчивый и честный. Трудно поверить, что каких-нибудь двадцать лет назад они охотились за человеческими головами и для храбрости поедали сердца врагов. Они были выше ростом, чем обыкновенные малайцы, и цвет кожи у них был изжелта-коричневый.

На мужчинах был кэйн, кусок набедренной ткани. Женщины, тоже обнаженные до пояса, были одеты в прямые ситцевые юбки, перехваченные поясами из ратана. Они носили меньше поддельных украшений, чем жители других частей острова, но все-таки на их руках и ногах звенело множество тяжелых браслетов. Детишки бегали совсем голышом.

Я был очень доволен, что для меня уже построили дом на сваях с крышей из пальмовых листьев. Он состоял из одной бамбуковой комнаты. К счастью, в этой части Борнео уже исчезли страшные языческие обычаи. У кайанов и у кениев много лет назад был обычай, от которого волосы дыбом встают: при закладке первой сваи дома зарывать в яму, вырытую для сваи, молодую девушку, рабыню. Ее убивали, вкапывая столб; это была умилостивительная жертва злым духам, чтобы они не делали вреда семье, живущей в этом доме. Впоследствии вместо девушки стали приносить в жертву животное или птицу.

Во всяком случае, меня незачем было оберегать от демонов: за мной ведь была слава волшебника. Пять лет назад я здесь взорвал речку динамитом. Оглушенную рыбу вылавливали сотнями и заготовляли впрок. Оглушенный взрывом, всплыл даже крокодил брюхом кверху. Ну, что могли поделать дьяволы с жилищем такого могущественного белого человека?!

Все начали просить меня опять сотворить такое же чудо. Я заранее приготовился к этой просьбе и с легкостью устроил им еще один чудесный улов. Мне всегда было стыдно ловить рыбу таким неспортсменским способом. Но что поделаешь? Такая ловля заставляла туземцев видеть во мне чудотворца, и они смотрели на меня с благоговением, доходившим почти до поклонения.

Одно затрудняло мое общение с даяками — я плохо владел их наречием. Правда, в их наречии попадалось много малайских слов, но в целом оно настолько отличалось от малайского, что мне приходилось прибегать к переводчикам — Мунши и Омару.

Я попросил Мунши объявить всем, что, как только стемнеет, я покажу что-то интересное всему кампонгу.

— Скажи женщинам, чтобы они не укладывали детей спать, пока они не увидят и не услышат моего чуда.

Я пригласил детей не только потому, что хотел доставить удовольствие мальчикам и девочкам, но еще и потому, что не хотел их напугать во сне неожиданным грохотом.

Тьма спустилась внезапно — как всегда в тропиках. Чу с непроницаемым лицом китайского идола принес мне ящик. В ящике были все материалы для фейерверка.

Я разместил обитателей кампонга полукругом (я забыл сказать, что их было всего человек полтораста), причем преподал им наглядный урок вежливости: в первом ряду уселись ребятишки на корточках, за ними женщины на коленях и мужчины позади стоя.

С помощью моего Чу я насыпал маленькие кучки бенгальского огня. Кучки эти я расположил правильным узором, а от того места, где я сам стоял, провел дорожки пороха. Когда все было готово, я решил, что необходимо проделать какой-нибудь обряд. Поэтому я начал торжественно размахивать руками и петь:

После этого я поднес спичку к той точке, в которой сходились мои пороховые дорожки. Огоньки белого пламени побежали по земле… И вдруг вся местность осветилась сперва красным, потом зеленым светом.

Наступило мертвое молчание. И вдруг тишину прорезал женский крик… Очарование было нарушено: крики, шум, смятение, ребятишки кинулись бежать, матери последовали за ними. Из мужчин никто не убежал. Да и надо было иметь больше храбрости для того, чтобы убежать, чем для того, чтобы остаться.

Даяки ненавидят трусость. Они смеялись, чтобы показать свое мужество, а может быть — чтобы скрыть свой страх. Один сморщенный старик закинул голову и испустил старинный воинственный клич даяков… Это было очень странно. Звук начинался тихо, разрастался, опять стихал и снова креп.

После этого я показал им лучшее, что у меня было: китайские ракеты длиной в два ярда. Я поджег концы фитилей, и ракеты начали взрываться, взлетали кверху по две и по три и лопались в воздухе. Публика обезумела от восторга. Молодые люди начали дикую пляску и плясали, пока не лопнула последняя ракета.

Когда все успокоилось, я пригласил толпу собраться вокруг меня и поручил Мунши переводить. Я сказал, что приехал за орангутангами и что орангутангов хочу ловить живьем.

После переговоров с туземцами Мунши сказал мне:

— Я объяснил им, туан, и они готовы служить тебе, как пальцы твоих собственных рук. Но они говорят, что эти дикие животные некрасивы, что у них пустые желудки, которые требуют много пищи, и что, когда их накормят, они не работают. Они спрашивают, зачем туан хочет увезти с собой этих гадких животных и держать их в лености и сытно кормить?

Подумав, я ответил ему:

— В далеких краях считается хорошим, чтобы глаза взрослых и детей видели настоящих зверей из джунглей.

Он проделал салам.