Ганс Дамм - Канака — люди южных морей

После выкликания обоих духов — Boпa и Нганап — мужчины заходят в праздничные дома. Они рассаживаются у продольной стены таким образом, что каждый представитель группы мужского начала сидит против представителя группы женского начала. Между обоими рядами находятся ямы, где в земляных печах варится пища. Столь необычное разделение мужчин на группы мужского и женского начал соблюдается всегда очень строго. За нарушение этого порядка можно поплатиться жизнью! В таком положении все участники празднества должны молча оставаться всю ночь. На рассвете при помощи священных камней еще раз вызываются духи, после чего мужчины снова занимают свои места. Тогда жрецы приносят несколько священных камней и докрасна накаляют их в земляных печах. Затем их вынимают деревянными щипцами и посыпают какой-то травой. Золу этой травы заворачивают в листья. Тем временем мужчины со своими сумками для мяса выстраиваются в колонну. Один из жрецов вручает выстроившимся по куску свинины, другой посыпает этот кусок травяной золой, только что освященной раскаленными священными камнями, а третий, разжевав во рту кусочек благовонной коры какого-то дерева, дует участнику церемонии в лицо. Все съедают свою долю мяса. Совершенно очевидно, что этой священной церемонией папуасы пытаются причаститься той магической силе, которой, по их представлениям, обладают их священные камни.

Туземец говорит в этом случае не «ем жертвенное мясо», а «ем духа»! Он убежден, что, когда он ест это мясо, в его тело входит плоть, в которой пребывает дух их священного предка. После подобного общения с духом мужчины со своими свертками мяса проходят мимо разложенных священных камней. Кульминационный пункт церемонии наступает в момент, когда жрецы жарят яичники жертвенной свиньи. Они съедаются участниками празднества и призваны повысить детородную способность мужчин. Обрядовая часть праздника духа Нганап заканчивается дележом мяса жертвенной свиньи. После дележа мяса снова прячут в потаенные места священные камни, и начинается «художественная» часть празднества, которая открывается танцами.

Культ Кор-Нганап — тайный культ, женщинам он неведом. Однако у горных папуасов он существенным образом отличается от культов других папуасских племен. В культе горных папуасов мальчиков, достигших половой зрелости, хотя и приобщают к культовой жизни, совершая над ними обряд инициации, но здесь нет мотива проглатывания мальчика чудовищем и нет также специальных масок и костюмов. Зато горные папуасы верят в чудодейственную силу священных камней, олицетворяющих мужское начало Кор-Boп и женское начало Кор-Нганап, верят, что эти камни — первоначальная сила вселенной, они отождествляют с ними участников празднества. При этом сексуальных эксцессов, как у южных папуасов, здесь не бывает.

Другой тип сверхъестественных существ возник из представлений папуасов о смерти, отразившихся в похоронных обрядах. Эти обряды позволяют нам судить об особенностях мышления папуасов. Еще совсем недавно, каких-нибудь двадцать-тридцать лет назад, у племен, живущих на реке Дигул, умершего хоронили со всеми принадлежавшими ему украшениями и орудиями либо на специальном помосте, либо в деревянном или корьевом гробу на крыше дома. Труп быстро разлагался, и выделявшуюся трупную жидкость собирали; родные покойного добавляли ее к пище и втирали в лицо и тело. Столь странный обычай, существующий и у других племен, можно объяснить лишь тем, что вместе с этой жидкостью туземцы хотят обрести ту силу, которой при жизни обладал умерший. Не менее странен обычай в этой области, когда в случае чьей-либо смерти женщины, перевязав свой пульс, ампутируют себе каменным или бамбуковым ножом фалангу пальца. Таков один из своеобразных ритуалов самоувечья. Что это, только внешнее проявление скорби, жертвоприношение умершему или какое-нибудь колдовство?

Тот факт, что череп и кости полностью разложившегося трупа сжигаются, то есть тело умершего подвергается полному уничтожению, а дом, на крыше которого хоронят, навсегда покидается, свидетельствует о суеверном страхе и о вере в то, что умерший может увлечь за собой живых. Характерно, что эти наиболее первобытные представления существуют как раз у исторически самой древней группы папуасского населения, не знающей ни тотемных предков, ни тайных союзов. Туземцы долины реки Дигул, видимо, не имели представлений о втором «я», носителе жизненной силы, проявляющейся в дыхании, в тени или в отражении в воде. Это «я» мыслится отчасти весьма вещественно, и поэтому один из наиболее видных представителей этнической психологии, Рихард Турнвальд, дал этому второму «я» весьма меткое определение: «духовная плоть».

По представлениям туземцев, духовная плоть может покинуть телесную оболочку человека. Все, что происходит с духовной плотью в ее странствиях, человек узнает в сновидении, воспринимаемом им как реальность. Если по какой-либо причине духовная плоть, не имеющая, кстати, ничего общего с нашим понятием души, не возвращается после своего путешествия обратно в тело, то человек умирает. Но пока они составляют единство, человек живет. Если тело и духовная плоть разлучаются, наступает биологическая смерть. Хотя, по убеждению папуасов, и тело и духовная плоть продолжают свое существование самостоятельно, однако тогда они приносят людям скорее зло, чем благо. О том, что в представлении этих папуасов умерший существует в своем телесном обличье, которое можно созерцать и осязать, очень наглядно повествует рассказ жителей острова Киваи, помещенный финским ученым Ландманом в его обширном собрании сочинений. Вот вольное изложение этого рассказа.

Однажды у дверей мужского дома стояло несколько мужчин. Среди них был Дуане. Вдруг он заметил, что со стороны кладбища приближается какой-то человек. Все сначала думали, что это кто-то из своих. «Кто бы это мог быть?» — спрашивали мужчины. «Дуане здесь?» — крикнул один из них. «Здесь», — откликнулся Дуане. И вдруг кто-то из мужчин сказал: «По-моему, это какой-то дух!» Дуане испугался: прямо на него шагал его умерший друг Аруба. Тут Дуане пришли на ум последние слова, которые тот, умирая, сказал ему: «Когда умру, как следует похороните меня, не то я вернусь». Дуане очень хорошо помнил эти слова. Поэтому ему хотелось поймать духа Арубы, и он попросил мужчин вести себя спокойно. Дуане вышел из дома через боковую дверь. Но все из любопытства, желая видеть, что случится, бросились за ним и испугали духа, а тот бросился наутек. Несколько мужчин, грозно потрясая оружием, преследовали духа Арубы до самого кладбища и там увидели, как он вошел в свою могилу. А Дуане был очень рассержен. Его умерший друг, несомненно, побеседовал бы с ним, если бы его не вспугнули.