Генри Харт - Морской путь в Индию

Хотя портативные часы были изготовлены в Германии уже в конце XV века, весьма сомнительно, чтобы Гама располагал подобным прибором. Приборы эти были еще неуклюжи и неточны и совсем не годились на море; на кораблях время измеряли большими песочными часами (склянками), а для смены вахты использовались малые часы (в них песок вытекал за тридцать минут). Каждый раз, когда юнга переворачивал склянки, звонил колокол.

Когда колокол прозвонит восемь раз, что составляет четыре часа, — вахта кончалась. Нынешний порядок звонить в колокол каждые полчаса является пережитком того старого обычая. Лучшие песочные часы поставляла Венеция, и на каждом корабле они были в достаточном количестве, на случай поломки [228].

В царствование короля Жуана II были усовершенствованы мореходные приборы и составлены более точные астрономические и прочие таблицы. Перчас в своих «Pilgrimes» пишет об этом так:

Навигация обязана этому государю «е меньше, чем кому-либо другому; он использовал Родригу и Жозе [Визинью], своих еврейских врачей, хитроумных математиков того времени, а также Мартина Бохемуса [Мартина Бехайма] [229], ученика Джона Монтерегиуса [Региомонтан. — Ред.], для того чтобы они своими изобретениями помогли Морякам в их плаваниях по неведомым Морям, там, где ни Звезды (незнакомые), ни Земля (неизвестная) не могли помочь им ориентироваться. Они первые после долгих попыток применили в Морском деле Астролябию, прежде употреблявшуюся только Астрономами, и составили Таблицу Склонений для определения Широты Мест… вследствие чего Морское Искусство впервые стало освобождаться от грубости былых времен и… расчистили Путь к тому, чтобы наши Глаза открылись на эти страны и увидели новый Мир.

Если сравнить эти приборы с современными или даже с теми, которые вошли в употребление вскоре после великих португальских путешествий, то они покажутся очень грубыми и неточными. Описывая первое путешествие Гамы, Барруш признает, что деревянные астролябии [230]служили очень плохо, так как корабли были малы, а бортовая и килевая качка мешали получить правильные отсчеты, хотя и были изобретены деревянные треноги для придания устойчивости инструментам. При спокойной погоде, а также на остановках применяли и другие виды маленьких металлических и деревянных астролябий.

Для наблюдений за солнцем огромное значение имел «Almanach Perpetuum» Авраама бен Закуто [231]. Закуто был профессором математики в Саламанке (Испания) и приехал в Португалию в 1492 году, когда евреям в Испании жить стало невозможно [232]. Как один из самых прославленных математиков своего времени, он был назначен королевским астрономом. В 1484 году король Жуан создал Совет математиков для помощи в делах, связанных с математическими и навигационными знаниями. Этот совет состоял из епископа Диогу Ортиша, «мештри» Родригу и «мештри» Жозе Визинью — два последних были евреи; Визинью был учеником Закуто. Визинью усовершенствовал применяемую на море астролябию и перевел «Almanach» Закуто [233]. Возможно, что Гама взял с собой в плавание экземпляр таблиц Региомонтана [234](«Ephemerides») [235]. Кроме таблиц склонений, флотилия Гамы располагала таблицами траверсов (toleta de marteloia) [236], которые были нужны в том случае, если корабли шли зигзагообразным курсом. Вполне возможно, что экспедиция пользовалась и квадрантами: сведений об этом не имеется.

Соблюдая обычай, установившийся при предшествующих плаваниях, король приказал заготовить и погрузить на борт три каменных падрана. Это были столбы, подобные тем, которые ставили во время своих плаваний в Африку Кан и Бартоломеу Диаш; по приказу дона Мануэла падраны были наименованы «Сан-Рафаэл», «Сан-Габриэл» и «Санта-Мария».

В сердце моем возгорелось великое пламя — я пожелал предпринять нечто замечательное.

(Слова Себастиана Кабота, обращенные к венецианским синьорам).

Наконец, все было готово. Экспедиция в неведомые моря, о котором мечтал дон Жуан II, столько лет отдававший ему все свои помыслы и труды, была накануне осуществления. Истекали последние дни; суда и снаряжение были уже в готовности, продовольствие и пресная вода — на борту, команда с нетерпением ожидала выхода в море. Гаме и его офицерам оставалось лишь предстать перед королем Мануэлом, чтобы получить официальный приказ об отплытии и королевское напутствие.

Удивительно и необъяснимо, что не велось никаких официальных отчетов, ни иных записей, рассказывающих как о подготовке этой знаменательной экспедиции, так и о самом плавании. Почти невероятно, что путешествие, перед которым стояли такие большие цели и результаты которого были так важны, привлекло столь мало внимания хронистов того времени, что до нас дошли лишь немногие и не всегда точные описания различных событий, что даже важнейшие даты — выход флотилии в море и возвращение Гамы в Лиссабон — недостоверны. Неполные рассказы о плавании, немногие отрывки из документов и письма иностранцев, а также короля Мануэла — вот и все источники для истории этой экспедиции [237].

В хрониках есть расхождение по поводу того, где дон Мануэл простился с Гамой и его офицерами. Одни считают, что это произошло в Эворе, другие полагают — в Монтемор-у-Нову, а Корреа (на которого меньше всего можно полагаться в описаниях первого и второго плаваний Гамы), рассказавший об этом так красочно и с такими подробностями, утверждает, что местом встречи моряков с королем был Лиссабон С большей достоверностью, однако, можно предполагать, что местом исторического прощания был Монтемор-у-Нову.

Монтемор-у-Нову, в восемнадцати милях восточнее Лиссабона, — один из старейших городов Португалии. Его старинный мрачный мавританский замок господствует над городом с юга. Хотя ныне он обратился уже в руины, его высокие башни и башенки и полуразрушенные стены все еще величественно возвышаются над городом и унылыми, меланхоличными окрестностями, по которым, прихотливо извиваясь, несет свои темные воды река Алмансор, заканчивая свой утомительный путь в Тежу. Там находился двор дона Мануэла и туда были вызваны на прием Гама и его капитаны.

Это было торжественное событие, и двор придал ему подобающую важность и пышность Король не забыл ничего, что могло внести великолепие и блеск в эту церемонию. Он собрал влиятельнейших придворных и высокопоставленных сановников церкви Они явились в своих церемониальных одеждах, зала аудиенции блистала всеми цветами радуги и была великолепна [238]. Гама, его брат Паулу и другие высшие офицеры кораблей были поименно названы и представлены королю, и он приветствовал их с трона, когда они собрались вокруг него