Генри Харт - Морской путь в Индию

Они великие меновые торговцы и торгуют тканями, золотом, слоновой костью и различными другими товарами… в их гавани каждый год приходит много судов с грузами… золота, слоновой кости и воска. В этом городе множество различных продуктов и. изобилие фруктов, цветников и фруктовых садов. Там много [эфиопских] овец с жирными хвостами, коров и другого скота, а также очень много апельсинов и кур.

Так писал Дуарти. Барбоза, посетивший этот город (вероятно, в 1500 году с флотом Кабрала) и оставивший нам описание стран, лежащих у берегов Индийского океана [282].

Прибыв в Малинди, Васко да Гама нашел, наконец, союзника Несомненно, весть о продвижении европейцев вдоль побережья дошла уже до правителя города. К счастью для португальцев, он был соперником правителя Момбасы и радушно принял таких могущественных союзников, какими были, по его мнению, португальцы. Арабы, захваченные Гамой, сообщили ему, что в Малинди обычно бывают индийские корабли и что он, несомненно, сможет найти там сведущего лоцмана, который проведет его через Индийский океан. Так как до этих пор арабские вожди неуклонно проявляли враждебность и агрессивность, то Гама решил проводить более мягкую политику, с тем чтобы, если возможно, привлечь на свою сторону жителей Малинди. Он, должно быть, уже понял, что жестокость, оскорбления и надменность не приносят пользы. Однако, если бы распря между Момбасой и Малинди не была столь явной и сильной, он, вероятно, преуспел бы в Малинди не больше, чем в Мозамбике или в Момбасе.

15 апреля, в пасхальное воскресенье, крошечная флотилия Гамы бросила якорь на рейде Малинди. На берегу не было видно никаких признаков того, что флотилию заметили, и ни одна лодка не вышла в море, чтобы встретить чужестранцев. Страх и подозрения предшествовали появлению этих четырех кораблей. В понедельник утром командующий переговорил со стариком-арабом, захваченным вместе с женой за несколько дней до этого, а затем после полудня высадил старика на песчаную отмель недалеко от города, отправив его послом к шейху, чтобы объяснить причины прибытия флотилии в Малинди и сказать, что он нуждается в лоцмане. Наблюдая с палубы, Гама увидел, как от города к отмели отошел челнок. Челнок взял старика-араба и вернулся вместе с ним к берегу. Вечером араб возвратился на корабль Гамы в завре, сопровождаемый одним из местных чиновников шейха, привезшим в подарок три овцы и послание от своего господина. Шейх предлагал дружбу, провизию и лоцмана. После этого Гама подобрел и до того расщедрился, что послал шейху монашескую рясу, две нитки кораллов, три чашки для омовения рук, шляпу, бубенчики и два куска дешевой полосатой материи. Поистине царственный дар правителю богатого, независимого города! В ответ шейх направил на следующий день командующему щедрые дары: «шесть овец, много гвоздики, тмина, имбиря, мускатного ореха и перца», а также послание, в котором сообщал, что если командующий пожелает встретиться с ним, он выедет на своей завре, а командующий может оставаться в своей лодке.

Шейх был уже старый человек, и поэтому на этой встрече его представлял его сын, исполнявший обязанности регента. После обеда в среду 18 апреля Гама, которому королевский приказ запрещал высаживаться на берег (это утверждение хронистов довольно трудно понять, так как Гама до этого уже несколько раз высаживался на побережье), ждал прибытия шейха на палубе «Сан-Габриэла».

Вскоре после обеда завра отплыла от берега, и Гама спустился в свою лодку, надлежащим образом убранную для этого случая Лодки подошли друг к другу, встали борт о борт, и командующий флотом встретил регента Тот был в мантии из шелковой узорчатой ткани, с подкладкой из зеленого атласа и в роскошном головном уборе. Его выложенное подушками кресло было сделано из бронзы. Над его головой держали круглый зонт из тёмно-красного атласа на длинной ручке. Рядом с ним стоял паж — уже старик, — носивший за своим господином короткий меч в серебряных ножнах. Регента сопровождали музыканты, которые играли на анафилах и сивах — больших трубах из слоновой кости и дерева (или меди), украшенных великолепной резьбой и «звучавших в сладостной гармонии с анафилами». Встреча была в высшей степени дружественной и принесла свои плоды. Следующая неделя прошла в торжествах и обмене визитами дружбы. Гама, однако, соблюдал осторожность и не позволял никому подходить к берегу иначе, как в хорошо вооруженных лодках.

В гавани Малинди стояли четыре торговых корабля, прибывших из Индии, и их владельцы посетили командиров португальских кораблей. Нам очень трудно понять, почему португальцы на восточном побережье Африки (и в течение некоторого времени в Индии) серьезно считали многих встречавшихся им индийцев христианами. Когда индусы видели на судах иконы и картины религиозного содержания, они полагали, что такова западная манера изображения их собственных богов, и делали им приношения. Подобным же образом португальцы, не зная ничего о религии индусов, очевидно, полагали, что те боги и богини, изображения которых они видели в храмах, представляют часть их собственного пантеона. Индийцы в Малинди вызывали постоянное любопытство португальских моряков, которые, вероятно, никогда не видели их до своего прибытия в Восточную Африку. «Эти индийцы — смуглые люди и носят очень мало одежды, у них большие бороды и очень длинные волосы на голове и они их заплетают в косы. По их словам, они не едят говядины». В честь европейцев было устроено празднество с фейерверком.

Прошла неделя; череда бесцельных празднеств и торжеств истощила не слишком терпеливого Гаму, и он снова прибег к произволу. Когда на его судне появился слуга шейха с каким-то мирным поручением, он схватил его, задержал как заложника и послал властное письмо, требуя, чтобы лоцман, которого ему обещали для путешествия в Индию, был доставлен на борт немедленно. Шейх, не желавший терять своих новоприобретенных союзников, тотчас исполнил требование, и лоцман, который должен был провести португальцев через Индийский океан до Каликута, прибыл на борт «Сан-Габриэла», после чего заложник был отпущен

Васко да Гаме чрезвычайно повезло в выборе лоцмана, присланного ему таким образом шейхом Малинды лоцман описывается как «самый блестящий представитель мусульманской навигационной науки» Автор «Рутейру» говорит о нем, как о «христианине из Гуджарата» [283], а современники-хронисты называют его «Малёмо Кана». Ни то, ни другое не верно. Совершенно определенно установлено, что этот лоцман был араб из Джульфара по имени Ахмед ибн Маджид [284]«Малёмо Кана» представляет собой португальскую транскрипцию его арабского титула. «Му'аллим» значит «учитель, кормчий или штурман». «Кана» — это искаженное тамильское слово «канаган» — «арифметик или мастер астрономической навигации». Сын и внук лоцмана, он был хаджи, то есть человек, совершивший паломничество в Мекку, и имел право носить зеленый тюрбан. В Аль Мухит («Всеобъемлющая») — книге, написанной в этот период Сиди Али бин Хусейном и рассказывающей о навигации и мореходстве по Индийскому океану, автор, турецкий адмирал, говоря об Ахмеде, называет его «самым надежным из множества лоцманов и моряков западного побережья Индии в пятнадцатом и шестнадцатом столетии — да будет к нему милостив аллах». Ахмед был не только удачливым лоцманом-практиком, но он также автор множества «рутейру» или лоций. Девятнадцать его рукописей сохранились до настоящего времени [285]. Они составлены в период между 1460 и 1495 годами и замечательны полнотой и точностью описаний, особенно когда речь идет о муссонах и других ветрах в упоминаемых областях. Ахмед был уже не молод, когда поступил на службу к Гаме. Он родился между 1430 и 1435 годами, и ему перевалило далеко за шестьдесят, когда Гама приплыл в Малинди [286].