Татьяна Козырева - Девушка на обочине

Сначала мы пробовали договариваться с администрацией, которую Серёжа фамильярно именовал «админкой». Ведь губернатор Эвенкии здоровался с нами за руку и разрешал пользоваться интернетом у своих секретарш. Но тут что-то резко изменилось: даже губернаторские джипы нас не подвозили в сторону аэропорта. Мы подкараулили вечером господина Золотарёва и спросили в лоб: что за дела? Он ответил: раз вы автостопщики, выбирайтесь самостоятельно. Что же, резонно.

Мы переписали все телефоны — благо, их немного, а справочники есть везде — и несколько раз в сутки звонили в дирекцию авиапредприятия и начальнику перевозок. Удостоверившись, что кому-то дают посадку или вылет, мы подхватывали рюкзаки и бежали на асфальтовую трассу. К самолёту всегда подтягивались разнообразные машины, обычно около десятка или больше, и кто-то из них нас обязательно подвозил. Но охрана лётного поля быстро просекла фишку и стала на нас охотиться. Нас отлавливали быстрее, чем мы успевали отловить командира экипажа. Командовала охраной стервозная тётка, которую никак не удавалось уломать. А сами охранники нам сочувствовали.

Тогда мы оккупировали гостиницу для лётчиков под неофициальным названием «Женские слёзы». А официальное название было какое-то детсадовское, вроде «Ромашки». Выглядело всё классически-романтично: «кожаные куртки, брошенные в угол» и далее по тексту. Там мы бухали с летёхами несколько дней, а ночевать возвращались в наш любимый краеведческий музей. Ходили пешком: Тура — посёлок маленький, даром что столица. Один командир экипажа по пьяни дал честное слово офицера, что завтра же нас заберёт. Мы обрадовались, но не успокоились — и правильно: к нему на борт подсадили каких-то официальных лиц из админки, и губернатор лично запретил брать левых пассажиров. Можно его понять: мы-то улетим, а ему тут политику делать. Командир был мрачнее тучи, но ослушаться приказа не мог.

Параллельно мы, конечно, занимались другими делами. Заходили в гости к отшельнику в его «Тупик Воленс-Ноленс», посещали редакцию газеты «Эвенкийская жизнь» в ожидании номера с нашим интервью, зашли к геологам, которые подогнали мне огромные оленьи рога, к фотографу ходили и так далее. Кто-то присоветовал посетить святое место и попросить удачи у духов.

По дороге к аэропорту есть специальное капище — обо. Туда нужно идти пешком. Стоят несколько жердей в форме чума, большие оленьи рога на неком дощатом сооружении, рядом по четырём углам квадрата прибиты части рогов, и в этом квадрате лежат остатки жертвоприношений: еда и свечки. Лавочка рядом, всё цивильно.

Сергей сначала присобачил на каркас тент от своей палатки и стал фоткать — по приколу. А я встала в сторонке и попробовала к духам обратиться. Захотелось мне попросить у них прощения за наше хамство и невежество и за ссоры наши глупые. Смотрю — Серёга тент стянул и тоже как-то посерьёзнел. Постояли мы с полчасика, помедитировали.

И на следующий день улетели!

Ну, мы к этому и материальные усилия приложили. Вписались уже в диспетчерскую аэропорта, переночевали там, всех диспетчеров к себе расположили. Они запрашивали принимающую сторону, договаривались со знакомыми, чтобы мы не были неожиданностью. Сначала думали, будет принимать аэропорт «Емельяново» в Красноярске, с ним договориться было сложнее. Но приняла в итоге «Черемшанка», она либеральнее. В этот день тот экипаж, командир которого нам наобещал с три короба, вёл пассажирский борт. Мы этого командира поймали, когда он бумаги подписывал, припомнили ему слово офицера. Говорим: все диспетчеры за нас. Он нас и посадил…

У «Як-40» есть одно откидное сиденье, на него усадили меня. А Березницкого — на рюкзак в проходе. Рога тщательно замотали бинтами, чтобы они никого не забодали. С нами летела парочка знакомых корреспондентов с материка, им очень хотелось дать горячий материал, но командир экипажа просил его не палить. Не палю и я, хотя контакты его остались.

Грустно было покидать ставший родным Север. В автомашинах всё происходит постепенно, а тут раз — и прощай. Смотришь на любимые места сверху — как будто душа отлетает.

Через два часа мы приземлились в Красноярске. А занимались мы авиастопом десять дней. За это время могли бы не спеша доехать по земле — если бы зимники не встали.

кальдера Узона — Елизово

Летом 2002 года мы с командой из Физтеха ходили по Камчатке. Пешая часть маршрута была рассчитана так, чтобы погулять по Кроноцкому заповеднику — без разрешения, конечно, а в конце выйти прямо к егерям в кальдеру Узона и честно сдаться. Вышли, на нас оформили протокол. Потом мы совместно распили сохранённую для этого случая бутылку водки, налепили пельменей с нелегальной гольцовой икрой, и на следующий день протокол был торжественно порван. Мы же не браконьерим, не мусорим, кострищ не оставляем, только нужно с нами пообщаться, чтобы в этом удостовериться.

А с командиром мы в этом походе крепко поругались и решили, что идём вместе до первой цивилизации. Юрик договорился с егерями, что меня отправят в Петропавловск с оказией. Мне сбросили все ненужные вещи, выделили сухарей и денег. Как потом оказалось, часть вещей сочли ненужными напрасно…

Зажили мы с мужиками втроём. Они придумали легенду для начальства, якобы я — Серёгина девушка, познакомилась с ним в Москве (он там недавно был) и приехала к нему, а заодно Камчатку посмотреть. На полчаса залетел большой начальник, и меня при нем легализовали.

Мне уже давно предложили при случае слетать в Долину Гейзеров с Серёгой в качестве его девушки, примазаться к экскурсии и тем же бортом вернуться. Прилетало по 2–3 борта в день, но все они не были попутными. Группы туристов проходили по мини-маршруту, который нам показывали (это входило в стоимость тура), и через час улетали. И вот остатки нашей команды ушли, прибыли другие охотоведы, и для подтверждения легенды мы с Серёгой поселились в отдельной комнате. Там ему приспичило вроде как действовать по легенде. К счастью, в комнатке было две кровати, я забралась на верхнюю и битый час занималась прогрузом оголодавшего самца на предмет беспочвенности его притязаний. Мужик хороший, очень приятный в общении, но от одинокой жизни немудрено озвереть. Дошло до оскорблений: «живи с напарником или приручи медведицу». Порешили мы с ним, что лучше мне от греха улететь первым же бортом в Петропавловск. Секс в качестве оплаты экскурсии мне показался не в кайф, а гейзеры — шут с ними, я этого добра в Йеллоустоуне насмотрелась.