Петр Козьма - Наш человек в Мьянме

Самое главное в калатете — это подбор древесины. Дерево должно быть сухим, но при этом не потрескавшимся — это главное требование. Некоторые породы сухого дерева в Мьянме хорошо резонируют и проводят звук. Для достижения лучшего эффекта мастера выдалбливают в бревне дупла с внутренними полостями, которые служат чем-то вроде звукоусилительной техники; тот, кто пробовал кричать в сводчатых пещерах, поймет, о чем я. Иногда калатеты украшают деревянными узорами: тогда, помимо функционального предназначения, он становится еще и элементом декора монастыря. Между прочим, техника резьбы на калатете — тоже специальная. Известно, что выступающие части препятствуют резонированию звука и глушат его. Поэтому узор должен быть «рупорообразным», с конусовидными и желобовидными углублениями.

Еще одна характерная особенность калатета — с возрастом он становится только лучше. Дерево становится более сухим, более монолитным (многие мьянманские бревна со временем приобретают почти каменную твердость, и в них проблематично забить гвоздь), а это дает громкий «сочный» звук, сопровождаемый долгим гулом. Именно поэтому по калатету вполне можно судить о древности монастыря. А если звук калатета слышен на большом расстоянии, местные жители им гордятся. Бирманцы рассказывают, что когда они посещают родственников в соседней деревне и слышат доносящиеся издалека звуки «родного» калатета, а у каждого калатета, как и у каждого колокола, свой неповторимый узнаваемый звук, сердца их наполняются гордостью. Нередко удары в калатет — повод для обсуждения и спора, в какой деревне он звонче и мощнее.

Изначальное повседневное предназначение калатета, впрочем, не было связано с информированием населения о приближении врагов. Простенькие калатеты, подвешенные на деревьях возле края рисовых полей, служили для отпугивания птиц; такие калатеты имеют и другое название — «он моун». Перемещаться по залитому водой рисовому полю с вязкой илистой почвой всегда очень проблематично, и если бирманец видел севших на поле птиц, он не делал попыток побежать к ним и разогнать, а просто брал в руку дубинку и бил в калатет.

Другое предназначение калатета — регулирование жизни в монастыре. Там, где монахов много, калатет играет роль будильника: удары примерно между 4 и 5 часами утра означают, что монахам пора просыпаться. Следующий удар калатета — приглашение на утреннюю трапезу. Еще один удар звучит около 11 часов утра — это сигнал о готовности обеда для монахов, последнего в этот день приема пищи, поскольку после полудня монахи не должны есть.

Сигналы калатета — это повод и для деревенских жителей просыпаться и приниматься за работу. Около 5 часов утра они разжигают огонь, и до 8–9 часов, когда монахи приходят в деревню за пожертвованной им едой, у деревенских жителей есть время приготовить для них рис и карри. Так что звуками монастырского калатета монахи ненавязчиво напоминают деревенским жителям о своем существовании. Примерно в 7–8 часов начинает работу утренний деревенский рынок, и тот, кто встает с ударом калатета, как раз имеет достаточно времени, чтобы приготовить товар для продажи.

Как показывает практика, калатет — инструмент более точный, чем деревенские петухи. Петухи начинают орать примерно в три часа ночи и периодически оглашают окрестности своим кукареканьем до шести утра, — пока не взойдет солнце. А утренние удары калатета всегда привязаны к более точному времени. В деревнях, где до относительно недавнего времени не у всех жителей были будильники, звуки калатета служили точкой отсчета нового дня. А в сыром утреннем воздухе они слышны наиболее далеко.

Вопрос о том, как отличить обычные звуки калатета, например, утренние удары, говорящие о том, что пора просыпаться, от сигнала тревоги или общего сбора жителей деревни по какому-либо неотложному поводу, решается очень просто. При чрезвычайных событиях, например, при пожаре, в калатет ударяют много раз и довольно часто. Обычные же сигналы калатета, как правило, одиночные, реже — двойные, с долгой паузой.

Сегодня в крупных городах многие монастыри до сих пор имеют калатеты. Тем не менее, их тут уже не используют: у всех есть часы, а для оповещения населения существуют иные средства. Туристы часто проходят мимо висящего на перекладине бревна, не обращая на него внимания. А между тем, именно место, где висит калатет, когда-то было тем самым местом встреч, куда сбегались монахи и местные жители в случае чрезвычайных обстоятельств. Лишь в деревенских монастырях и около рисовых полей калатеты до сих пор используются по прямому назначению.

В XIX веке к бирманской королеве (кажется, это была та самая Супаялат, жена Тибо, которая упомянута в «Road to Mandalay» Киплинга) привели британских торговцев. Их подарки настолько понравились королеве, что она лично открыла свою коробочку для бетеля, взяла лист, положила на него все ингредиенты, свернула и предложила торговцам пожевать. То ли руки у королевы были грязные, то ли британцы не поняли, чего от них хотят, но королевского подарка они не оценили. Удивленно посмотрев на свернутые конвертиками листики, они сунули их в карманы штанов и откланялись, оставив королеву в недоумении. Для ее подданных такое счастье — чтобы для них сделала бетель и предложила из своих рук королева — было бы целью всей их жизни. Они бы долго жевали, не выплевывая, этот бетель и потом остаток жизни не мыли бы рот.

К мьянманскому бетелю европейцы обычно относятся так же, как они относятся к жевательной резинке. Жвачка для них — это либо обыденность, как для многих американцев, либо свидетельство дурного воспитания, как для многих европейцев. Поэтому бетель ставится именно в этот же ряд, просто как привычка, иногда — дурная. Европейцы удивляются, когда узнают, что еще совсем недавно в каждой уважающей семье обязана была быть на почетном месте коробочка для бетеля, металлическая, деревянная или лаковая, из которой хозяин или хозяйка самолично смешивали ингредиенты, заворачивали в лист и подавали почетным гостям. Если в России подавали гостям хлеб-соль, то в Бирме — бетель, толстые сигары и маринованные листья чая.

Кстати, многие бирманцы искренне уверены, что англичане изобрели жевательную резинку, именно насмотревшись на то, как в Азии жуют бетель. Бетель способствует слюноотделению и пищеварению, поэтому есть в Мьянме такие доктора, которые даже рекомендуют некоторым пациентам пожевать его в небольшом количестве после еды. Этим они мало отличаются от ряженых стоматологов, которые потрясают пачками жевательной резинки в рекламных роликах на экранах телевизоров.