Леонид Кавелин - Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника

В сорока шагах от Судных врат, идя тою же самою улицею в гору, увидите вделанную в стену древнюю капитель, означающую место, где Спаситель, обратясь к следовавшим за ним с плачем женам, сказал оное приснопамятные слово: «Дщери иерусалимские, плачите не мене, но себе плачите и чад ваших»! Эти женщины под влиянием чувствительности женского сердца смотрели на Господа Иисуса как на простого человека, утесненного насилием и не имеющего ниоткуда помощи, и по тому самому не понимали ни Его вольного страдания, ни великих причин Его смерти, ни всей великости совершаемого их согражданами преступления. Их плачи и вопли были лишь выражение земной печали. Господь наш Иисус Христос не хотел оставить печальных без назидания и высшего утешения даже у самой подошвы Голгофы. В вышеупомянутых словах Он обратил внимание последовавших ему жен на их собственные грехи, научая оплакивать их в покаянии; ибо если этот Невинный Агнец, это Зеленое Древо, эта Масличная Ветвь мира понес столько страданий за грехи всего мира, то несомненно – и сами грешники должны понести заслуженное ими наказание. И вот не прошло еще 40 лет, а уже пришли для евреев предвещанные Праведником дни, в которые точно можно было благословить неплодных и взывать к горам и холмам: «падите на ны, чтобы скрыться от кровожадных, алчных и всё разрушающих римлян».

Через тридцать шагов от вышеописанного места находится лежащая у стены колонна и под нею огромный камень, с древнею капителью; это означает место, где Христос отер лицо покрывалом Вероники. Впрочем, это предание латинское, которого если не отвергают вконец, то и не подтверждают греческие путеводители. Первые рассказывают о сем так: Спаситель шел покрытый потом и облитый собственною кровию, капавшею из-под тернового венца. Вероника (дом которой стоял на Страстном пути), находясь в числе жен, к которым была обращена упомянутая выше речь, будучи проникнута сердечною жалостью, сняла с головы свое покрывало, какие и доселе носят восточные женщины, и, небоязненно приблизясь к Божественному страдальцу, подала ему оное. Господь наш Иисус Христос, чтобы вознаградить ее доброе чувство и поступок, обтерши пот и кровь с чела, оставил на покрывале свое Божественное изображение и отдал его благочестивой женщине. Это покрывало, прибавляет предание, находится ныне в Риме, в Ватикане. Известно, что Восточная Церковь о нерукотворенном Образе имеет другое предание, повествующее, что Христос послал Свое изображение на полотенце (убрусе) Едесскому царю Авгарю, – оно находилось в Царьграде и по ограблении его крестоносцами в 1207 году досталось вместе с другими сокровищами венецианскому дожу Дандоле, но корабль, везший его в Венецию, потонул в Мраморном море; место это и доселе известно греческим мореплавателям, о чем упоминают и наши древние паломники.

Далее нельзя идти по Страстному пути, ибо он теперь застроен домами, но надобно обходить вокруг до той площадки, на которой находится купол подземной церкви святых Константина и Елены. Там направо за латинским домом, называемым Принчипе, видно тотчас около другого дома, принадлежащего коптам, который занял (преградил) Страстной путь, поверженную на земли колонну, означающую место третьего падения Спасителя. Оттуда в пятнадцати шагах находится храм Воскресения Господня с Голгофою внутри оного.

Как часто случается, живя в Иерусалиме, беспечно проходить по Страстному пути, тогда как надобно бы было скорее ползти по нем на коленях! Тяжело подумать, в каком грустном запущении находятся ныне эти следы нашего искупления. Разные обломки и развалины служат для узнания главных моментов страстей Господних, тогда как драгоценные и горделивые мавзолеи возносятся в память богачей, проведших жизнь свою подобно богачу евангельскому, в память кровопролитных сражений, погубивших сотни тысяч людей, или так называемых великих маленьких людей.

На той же самой улице, которая называется Страстным путем, недалеко от ворот Гефсиманских (на восточной стороне Иерусалима) есть несколько замечательных в христианском отношении мест: так, идя от бывшего двора Пилатова вниз и не доходя до развалин Антониевой башни, от прямой улицы, ведущей к Гефсиманским воротам, отделяется улица влево: она вся застроена домами мусульман; между ними указали нам дом арабского эфенди, главного хранителя ключей от храма Воскресения Господня. Когда мы проходили, он сидел у ворот с чубуком и ласково раскланялся с нами. Подымаясь вверх по этой улице мимо развалин бывшего дома Ирода, мы пришли к находящимся невдалеке от городской стены развалинам монастыря во имя святой Марии Магдалины. В развалинах келий бывшего монастыря поселились арабы, занимающиеся деланием горшков; мимо их склада мы взобрались наверх развалин и осмотрели остатки бывшего алтарного полукружия; внутри между камнями росли в изобилии капорцы, покрытые цветами палевого и фиолетового колера, и какая-то трава с стручками, которая служит местным жителям лекарством от глазной болезни. Из этих развалин видны Дамасские ворота и весь северо-восточный угол города, обильный развалинами. Кельи со сводами уцелели хорошо и могли бы быть легко возобновлены. Монастырь этот, по местному преданию, был воздвигнут на месте дома Симона фарисея, в коем Мария Магдалина омыла миром и слезами ноги Спасителя и отерла их власами главы своей [55]. В развалинах церкви указывают следы человеческой стопы, отпечатлевшейся на камне. Предание называет это следом ноги Спасителя, оставленным здесь на память Его милосердия жене грешнице, дабы этим примером возбудить и других к покаянию.

По миновании Красных ворот, ведущих на двор Омаровой мечети, от Антониевой башни вплоть до Гефсиманских ворот тянется улица, обе стороны которой занимают развалины, поросшие индейскими фигами (кактусом). На левой стороне за забором на небольшом возвышении стоит церковь Св. праведных Богоотец Иоакима и Анны, – на месте, где, по преданию, был дом их, в котором родилась Пресвятая Дева Мария. Свв. Иоаким и Анна долго не имели детей, что у евреев было великим несчастием, ибо признавалось за неблагословение Божие. Однажды святой Иоаким хотел во время праздника принести свою жертву в храме Иерусалимском; но священники по его бездетству возбранили ему исполнение этой обязанности; огорченный сим Иоаким удалился в пустыню и, пребывая там в посте и молитвах, умолял Бога о даровании ему потомства [56]. В то же самое время жена его Анна понесла оскорбление от своей служанки, которая в глаза упрекнула ее в неплодстве. Святая Анна, погруженная в печаль, вышла в сад на молитву и, возведя вверх очи, увидела над своею головою на лавровых ветвях птичье гнездо, из которого выглядывали птенцы; это зрелище еще более усилило ее печаль, и она просила Бога подать ей то, в чем Он не отказывает даже и малейшему творению. Когда она молилась о сем, явился ей Ангел и утешил обетованием рождения от нее Пречистой Девы, которую позже она и родила в этом самом месте. В развалины этой церкви, находящиеся как раз против Овчей купели, входят сквозь врата, ключ от которых в руках французского консула, ибо после Крымской войны она подарена султаном союзнику его французскому императору Наполеону III. Французское правительство уже приступило к обновлению этого замечательного по архитектуре храма и намерено содержать при ней свой национальный клир, что весьма не нравится Латинскому Патриарху Валерге, не любящему чьего бы то ни было совместничества. Величественное здание это, по всей вероятности, относится к первым временам восточной империи: архитектура храма очевидно древняя: он имеет форму базилики; шестью красивыми пилястрами он делится на три равные части; алтарь отделен от храма пилястром же. Есть предание, что в этом самом доме, обращенном впоследствии в церковь, отошли ко Господу и погребены родители Пресвятой Девы на двенадцатом году ее жизни. Это предание слышал еще наш паломник игумен Даниил; описывая эту церковь в своем «хождении», он говорит: «и есть ту печерка в камени иссечена исподи под олтарем, в той печере родилась святая Богородица и в той печере гробы Иоакима и Анны». Мы спускались в это подземелье, еще не совершенно очищенное от земли и мусора. Но гробы свв. Иоакима и Анны ныне указывают в Гефсимании; более вероятно, что они лишь скончались здесь, погребены же в своей родовой усыпальнице, где впоследствии была погребена и Матерь Жизни – Пресвятая Дева.