Александр Овчаренко - В кругу Леонида Леонова. Из записок 1968-1988-х годов [calibre]

Александр ОВЧАРЕНКО

В КРУГУ ЛЕОНИДА ЛЕОНОВА

Из записок 1968-1988-х годов

ПРЕДИСЛОВИЕ

В записках А.И. Овчаренко собраны разговоры, беседы ученого с великим русским писателем Л.М. Леоновым с 1968-го по 1988-й годы.

В 1968 году была начата работа по изданию Полного собрания сочинений М. Горького. Главным и почетным редактором его на­значили Л.М. Леонова, которого в начале его творческого пути за­метил и поддержал Горький. Один из самых известных горьковедов — А.И. Овчаренко, — по существу, вел это издание. Он участвовал и в первом послевоенном издании произведений Горького, теперь же возглавил Полное собрание сочинений писателя, которое должно было издаваться на солидном академическом уровне сотрудниками Инсти­тута мировой литературы им. А.М. Горького Академии наук СССР.

Постоянные разговоры о Горьком, отразившиеся в записках, мо­гут быть объяснены не только интересом к нему, но и существовани­ем чисто «рабочих» вопросов, возникавших при подготовке издания.

А.И. Овчаренко был знаком с Л.М. Леоновым еще в студенчес­кие годы и посещал его творческий семинар. Но впоследствии обще­ния между ними не было, и только с 1968 года оно стало постоян­ным, почти повседневным. Многое из записанного А.И. Овчаренко не вошло в этот сборник. Но и того, что вошло, вполне достаточно, чтобы судить, сколь жизненными и разнообразными были беседы этих двух людей. Почти служебные отношения постепенно переросли в дружеские, доверительные, свидетельствующие о поддержке этими людьми друг друга в тяжелые моменты. Из записок видно, что в них отражена не только главная для писателя и критика литературная тема, но и множество других — философские, политические, бытовые, семейные проблемы, хотя, конечно, литература всегда занимает в этих беседах главное место.

Записки отражают целую эпоху — двадцатилетие — в жизни совет­ского общества, но в них есть постоянный ретроспективный и перс­пективный аспект. Достоверность их доказуема не только наличием хронологически последовательных записей, но и тем, что в них как бы документально запечатлены те или иные события, факты, персо­нажи того времени.

Насколько точно передаются в записках мысли, слова, рассужде­ния Леонова? Каким образом удалось это сделать? Ведь известно, что Леонид Максимович Леонов не любил, чтобы его записывали. Но в данном случае он согласился, чтобы ученый всегда что-то фиксировал по ходу обсуждения горьковских материалов. Иногда он иронизировал по поводу того, что Александр Иванович отразит в сво- их записках, то есть он как бы соглашался с тем, что его речи будут запечатлены. Кроме того, все, кто был знаком с А.И. Овчаренко, поражались его феноменальной памяти, которая давала ему воз­можность абсолютно точно воспроизвести не только суть разгово­ра, но и передать стилистическую окраску фраз, слов, изречений реплик. После долгого периода знакомства Леонид Максимович спросил А.И. Овчаренко, почему тот, будучи крупнейшим специ­алистом по советской литературе, не напишет книгу о нем. Ему хотелось, чтобы человек, которому он доверял и которого ценил, написал о нем объективно и со знанием дела. Александр Иванович отвечал, что обязательно будет писать о Леонове и готовится к это­му всерьез, ибо хотел бы сказать о Леонове так, чтобы писатель признал это равным тому, что он сам грозился о себе написать, «если бы не надо было сочинять романы».

Иногда А.И. Овчаренко просил Леонида Максимовича дать ему интервью, хотя классик не очень любил этот жанр. Но остались эти интервью, завизированные самим Л. Леоновым.

По запискам можно судить о сложности времени, в которое жили эти нерядовые люди, неординарности их взглядов, о том, что они были тесно связаны со своей эпохой, но их взгляды не были закамуф­лированы или полностью подчинены господствующим доктринам. Это были в высшей степени мыслящие люди, а об увеличении в обществе числа людей мыслящих, способных самостоятельно анализировать вопросы, которые выдвигает жизнь, всегда мечтал Л. Леонов. Все его творчество доказывает необходимость для каждого развивать в себе способность к высокому мышлению, единственной возможности не­зависимого самосознания.

Перед нами беседы двух думающих людей, интересы которых ох­ватывают весь мир. Один из них — член партии, а другой — беспар­тийный, но нет ограниченности в их подходе к тем или иным вопро­сам. Они хорошо видят все, что происходит в стране и мире. Крите­рием оценки происходящего для них становится только одно — на­сколько оно соответствует интересам народа, Родины. Стержнем всего является патриотическая, а не идеологическая доминанта. Постоян­на забота о судьбе России, русских. Предчувствие трагических катаклизмов, потрясений пронизывает собой все беседы двух сынов своего времени, верных сынов России.

Не исключено, что теперь, после ухода из жизни Л.М. Леонова, появятся попытки представить многое в его творчестве не таким, ка­ким оно было на самом деле. Прежде всего, это отношение великого писателя к советскому обществу, к идее социализма. Сейчас стало правилом изображать, как, живя в СССР, многие якобы были во внутренней эмиграции, как бы в подполье, держа камень за пазухой, но не демонстрируя своей сути из чувства боязни за собственную шку­ру. Были такие двурушники, прежде всего, среди членов КПСС вер­хушечного слоя. Они стали неистовыми «демократами», когда им это оказалось выгодно.

Л. Леонов был чистым и честным человеком. Он понимал значение нового мира, ставшего вехой в истории человечества, сам участвовал в его становлении и говорил о своей ответственности перед обществом. Он лучше других, с горних высот большого художественного таланта, видел искажения и уродство в реализации великого замысла, начиная с первых шагов революции — наверно, уже с тех дней, когда он вместе с другими красноармейцами оказался на Сиваше.

Он на протяжении своего творческого пути пережил столько нео­боснованных нападок, травли, угроз, что на собственном опыте на­учился прекрасно разбираться в истинной цене вещей. Его ненависть к несправедливости, злу, тупости не была абстрактной, она насыще­на не только эмоциями, но и глубокой трагической мыслью о круше­нии, постигшем страну из-за предательства бюрократической верхуш­ки, продажной интеллигенции, попрания высокого народного идеа­ла. Не было инфантильности в этом сверхмудром человеке, когда он не терпел проявлений всего этого и в Союзе писателей, где тысячи примазавшихся к литературе во главе с бюрократическим руковод­ством мешали работать талантливым писателям. А ведь литература для него была главным делом жизни. При советской власти наиболее бла­гоприятные условия создавались в литературе для тех, кто ловко при­страивался к Союзу писателей, схема управления которым копирова­ла государственные властные структуры.