Дмитрий Скалон - Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году

Обыкновенно к завтраку мы приступали с каннибальским аппетитом и жаждою Тантала; под самый же конец пути сухая курица ужасно надоела. Но вот утолили голод и жажду. Отдыхаем. Художник рисует. Я вытаскиваю из дорожной сумки дневник, чернильницу, перо и лениво заношу все виденное по пути. Чрез час Великий Князь встал. На коней, и пошли к ночлегу в Зебедань. С этого места долина стала живописна. Горы всевозможных оттенков, между красно-бурым, желтым и синевато-серым цветами, близко сходились, образуя теснины, или расступались для полей и лужаек. На дне журчал и вился серебристою змейкой горный поток, пробиваясь по камешкам среди стройных тополей и платанов. Мы ехали гуськом. Тропа следовала за направлением русла, подымалась на кручи; опускалась, то исчезая за глыбою выступавшей скалы, то пересекая обработанное поле, выбегала на лужайку, догоняя извивавшийся в стороне ручей. Увлекшись такою лужайкой, я попал как бы в западню, случайно устроенную каменными стенками. Мне не хотелось возвращаться назад и потерять свое место в ряду, а потому, недолго думая, я взмахнул через стенку, но конь мой упал. Я не успел вскочить, как он наступил мне передними ногами на грудь. К счастию, я остался невредим, сел в седло и, не потеряв своего места, догнал товарищей. Переехав два раза поток, мы очутились в котловине, у водяной мельницы; потом повернули направо и вышли к деревне, занимавшей вход в широкую долину. С левой стороны ее окаймляли высокие утесы, вершины которых скрывались в облаках. У входа в долину мы встретили нескольких охотников, которые несли на шестах убитого медведя. Долина эта так же плодородна, как и долина Бекаа, только в ней больше виноградников и садов, обращающихся у Зебедани в целые леса. Еще одна особенность: в долине Бекаа лежащие на полях камни имеют форму плитняка, здесь же они большею частью овальны и сглажены как булыжник. Местами они покрывают поля сплошным слоем. Когда мы ехали, большая часть последних была вспахана, а в иных местах еще пахали на волах плугами и сеяли по борозде. Недалеко от Зебедани в долину врезывается цепь холмов, как стрелка в копыте. Мы держались левой стороны и чрез час были в Зебедани. Селение это лежит на скате горы и издали походит на группу груздей, растущих плоскими шапками друг из-под друга. Сады, окружающие Зебедань, обнесены высокими изгородями или же обсажены непроходимым терновником различных видов. Мы остановились у ручья на лужайке. Обоз пришел спустя два часа, усталый и измученный. Сырость и подымавшийся с берегов туман заставили разбить лагерь на каменистом поле. В ожидании обеда, который поспел только к 9 часам, развели костер и, разговаривая, отдыхали от утомительного перехода. Когда стемнело, неожиданно приехал из Дамаска принц Александр Петрович Ольденбургский [8]с Фелейзеном, и привезли пакет на имя Великого Князя с первыми письмами. На другой день выступили в половине восьмого, после часового хода; долина с южного направления круто своротила на восток. У самого поворота горы образуют теснину, а в противоположной скале, из двух пещер вытекает двумя водопадами река Баррады, орошающая нескончаемый ряд садов до самого Дамаска. Дорога, обходя скалы выветрившегося гранита и песчаника, проходит чрез узкие коридоры, шириною не больше четырех аршин. В одном месте мы взошли как бы в лабиринт таких проходов, кончившийся котловиною. Представьте себе на первом плане зеленый луг, с быстрым потоком, дальше – переброшенный аркою мост; пред мостом нагроможденные скалы, за ним роща со стройными тополями, наконец, за рощей, гранитный утес, образующий котловину. Для оживления картины вообразите себе наш пестрый поезд, змейкой извивающийся по мосту и тропинке. Казалось, вот заиграет музыка, из-за скал появятся воздушные нимфы Армиды, пленят нас танцами и опутают волшебными чарами. За этою котловиной следует другая, гораздо больших размеров. В ее отвесных скалах вырублены пещеры и иссечены человеческие фигуры. Нам говорили, что в них обитали языческие отшельники. Чтобы попасть в них, должно быть, они спускались по веревкам. С этой котловины Баррада становится шире и начинается непрерывный ряд садов до самого Дамаска. Из деревьев преобладали: ореховое, гранатовое, апельсиновое и фиговое, но были и такие, которых название я не знал. На одной горе нам показали могилу Хама. Чрез 3 часа подошли к Айн-Фиджи и остановились для завтрака. Около водопада стоит каменная часовня в память посещения Магометом, который, как рассказывает предание, дойдя до этого места, напился у водопада воды и прельстившись роскошною растительностью, сказал: «Дальше не пойду, потому что если я переступлю в земной рай, то не попаду в небесный».

У подножия крутого утеса, среди густо растущих тополей и ореховых деревьев, стоят неопределенного вида развалины с темным сводом. Из-под свода спокойною поверхностью вытекает ключ в полукруглый бассейн, откуда, ниспадая каскадом, быстро несется в Барраду. Уголочек этот так красив, что служит жителям Дамаска местом увеселительных поездок.

Отдохнув часа полтора, двинулись дальше, завернули в первую поперечную долину и, среди редких рядов фиговых плантаций, поднялись на площадку. Сады исчезли. Пред нами – плоская возвышенность с оврагами, каменистою почвой и тощими остатками трав, выжженных солнцем. Идем час. Вдали показались какие-то всадники. Все безжизненно и томит однообразием. Мы, кажется, немного плутаем. Лошади измучились, еле поспевают за ходким конем Его Высочества. Солнце палит. Нестерпимо жарко. Уже некоторые из нас стали терять терпение, не предвидя конца, а тут говорят, что мы слишком взяли вправо и делаем крюк по крайней мере на час.

Наконец-таки достигли противоположных гор и выехали на шоссе у моста через Барраду, которая обегает с юга пройденный нами путь.

Въезд в Дамаск. – Наше помещение и внутренность дома в Дамаске. – Изуверная секта шейха Ибрагима. – Проколотые щеки. – Волчок. – Скорпионы. – Жаровня. – Баня. – Волшебный сад. – Сон

На мосту встретил Его Высочество наш дамаский консул Юзефович, а чрез 10 минут мы подъехали к почетному караулу и палаткам, у которых ожидали Великого Князя генерал-губернатор, мушир [9], консулы различных держав и эмир Абд-эль-Кадер [10].

После представления перешли в палатку, где был накрыт стол с фруктами и различными напитками. К великому удовольствию навстречу нам выслали экипажи и последние десять верст мы сделали в колясках. Шоссе вдоль берега Баррады обстроено рядом дач. Многие из них окружены прелестными садами с фонтанами и затейливыми киосками. По дороге стоял народ, вышедший для встречи брата Белого Царя. Некоторые были верхом, на красивых лошадях, лошаках, ослах, обгоняли друг друга и скакали, сбивая с ног бранившихся пешеходов. Шоссе кончалось открытым полем впереди Дамаска. Начиная от чисто восточного характера города, с плоскими крышами, пологими куполами, высокими минаретами и распущенными, как зонтики, пальмами, до войск и пестрой толпы народа – включительно, все характерно представляло Восток, яркий красками и солнцем. Ни один европейский костюм не нарушал картины. Турки, арабы, бедуины, негры, греки, армяне и даже евреи, все были в национальных костюмах; женщины, в белых чадрах, украшали крыши и все возвышенные места. Вдоль шоссе стояла бригада турецкой пехоты с двумя батареями, двумя эскадронами драгун на лошадях, одним эскадроном на лошаках, и одним на верблюдах: на каждом верблюде сидело по два драгуна. Когда мы проехали, то я видел, как они сделали заезд направо по три и пошли рысью. Площадь кончалась каменным мостом чрез Барраду, который упирался в городские ворота. Не успели мы в них въехать, как надо было выйдти из колясок и идти пешком, потому что в узких глинобитных улицах Дамаска экипажи не могут везде проехать. Протолпившись чрез крытый базар, пройдя несколько улиц, шириною не более трех шагов, мы наконец остановились пред маленькою дверью и вошли в дом. О, чудо! пред нами дворец и волшебный сад из «Тысячи и одной ночи». Не выхожу из очарования; все виденное с утра представляется мне как бы сказочным сном.