Борис Комиссаров - Григорий Иванович Лангсдорф

14(26) марта 1829 г. участники экспедиции прибыли в Рио-де-Жанейро. Лангсдорфа ждали там его старший сын Карл, уже четвертый год слушавший курс математики в местной военной академии, и Вильгельмина с сы¬

101

новьями Георгом, Генрихом Эрнстом, Вильгельмом и Генрихом, родившимися в 1822, 1823, 1824 и 1827 гг. Манди- ока по просьбе Лангсдорфа была еще в 1827 г. продана государству за 18.3 млн рейсов (около 18.3 тыс. рублей).138 В письмах Кильхену из Куябы от 23 июня (5 июля) и 24 июля (5 августа) 1827 г. ученый благодарил его за содействие в продаже фазенды и сохранении в ней для него «квартиры».139 Однако в письме вице-консулу от 24 октября (5 ноября) того же года Лангсдорф просил снять для него усадьбу с жилым домом.140 Ко времени возвращения путешественника его семья, вероятно, жила в такой снятой близ Рио-де-Жанейро усадьбе.

10(22) апреля 1829 г. Лангсдорф отправил Нессельроде донесение, в котором сообщал, что из-за болезни не может представить отчет об экспедиции. Он просил дать разрешение Риделю и Флорансу продолжить путешествие для того, чтобы выполнить намеченные планы. Тут же приводились сведения о необходимых для этого суммах: 4 тыс. руб. единовременно для покупки вьючных животных, инструментов и т. п. и по 6 тыс. руб. ежегодно.141 6(18) мая Лангсдорф просил Нессельроде об отпуске для лечения в Европе.142 6 сентября Николай I удовлетворил просьбу ученого. Лангсдорф узнал об этом из депеши Нессельроде от 2 октября,143 где, в частности, сообщалось, что вопрос об экспедиции Риделя будет решен после его прибытия в Россию.

Как уже отмечалось, материалы экспедиции отсылались в Петербург с начала 20-х годов. Последние их партии привезли в 1829 г. Рубцов и в 1830 г. Ридель (первый доставил 32 ящика, второй —84). Некоторые рукописи путешественников переслал в Россию с дипломатической почтой первый русский посланник в Бразилии Ф. Ф. Борель (барон Паленца).

Коллекции, составленные Лангсдорфом и участниками его экспедиции, явились ядром южноамериканских собраний академических музеев России. Обширные энтомологические, герпетологические, ихтиологические,144 орнитологические 145 сборы, чучела млекопитающих, более тысячи живых растений, гербарий почти в 100 тыс. экз. (один из самых полных в мире гербариев тропической флоры), образцы минералов, около ста этнографических предметов, несколько сот рисунков, десятки карт и планов, более двух тысяч листов рукописей (дпевников, тру¬

102

дов, архивных документов, писем), содержащих сведении по географии, ботанике, зоологии, экономике, статистике, истории, этнографии, лингвистике и другим отраслям знаний,— таков был итог этого путешествия. Гербарные образцы Лангсдорфа и Риделя послужили для установления примерно 15% видов бразильской флоры. К. Мартиус, Дж. Радди и другие ботаники назвали в честь Лангсдорфа несколько родов и около 30 видов растений.146

Непреходящую ценность представляют материалы экспедиции по социально-экономической и этнической истории Бразилии, исторической, экономической и физической географии, статистике, языкам индейских племен и многие другие.147 Ведь племена, которые наблюдали Лангсдорф и его спутники, давно не существуют, изменились ландшафты, запечатленные на рисунках художников экспедиции. В коллекции, собранной ученым, широко представлены документы эпохи рабства в Бразилии; они стали особенно ценными после 1888 г., когда в этой стране был издан специальный декрет об уничтожении подобных материалов.

Обработать коллекции и дневники Лангсдорф, разумеется, не смог. Не сделали этого и другие участники экспедиции. Л. Ридель до 1836 г. состоял в Рио-де-Жанейро на русской службе, много путешествовал и коллекционировал для Петербургского ботанического сада. Он умер в Бразилии в 1861 г. Там же умер в 1879 г. и Э. Флоранс. Э. П. Менетрие и Н. Г. Рубцов, хотя и прожили долгие годы в Петербурге (первый умер там в 1861 г., второй — в 1874 г.), были далеки от того, чтобы заняться обработкой архива экспедиции, в которой принимали участие в молодости.

Весной 1830 г. Лангсдорф с семьей покинул Рио-де- Жанейро. В августе он был в Антверпене, где у Виль- гельмины родился пятый сын — Адольф, а в октябре — в Великом герцогстве Баденском, в небольшом курортном местечке близ Раштатта, откуда было отправлено последнее из его донесений Нессельроде.148 Затем Лангсдорф переехал в Лар, где в 1827 г. умер его отец и продолжал жить его сводный брат — виноторговец Вильгельм Генрих. Наконец семья Лангсдорфов окончательно обосновалась во Оренбурге.

Климат южной Германии довольно быстро восстановил физические силы Лангсдорфа, но его психическое

103

состояние не улучшалось. ~В апреле 1831 г. Лангсдорф обратился к непременному секретарю Петербургской Академии наук П. Н. Фуссу — сыну некогда покровительствовавшего ему Николая Ивановича Фусса — с просьбой предоставить отпуск до полного выздоровления. Однако приложенное к письму заключение фрейбургского врача доктора Бозена не оставляло никаких надежд на скорое излечение и на возможность приезда ученого в Россию. Бозен писал, что вследствие перенесенной тропической лихорадки Лангсдорф страдает расстройством памяти: пе помнит о том, что произошло в последние годы, хотя и сохранил отчетливые воспоминания о своих ранних путешествиях.149

В июне 1831 г. Лангсдорф был уволен из Академии наук, а несколько раньше, в феврале, — из ведомства иностранных дел.150 Он получил от правительства России пожизненную пенсию — 1000 рублей в год, а в 1837 г. Лангсдорф и члены его семьи были приняты в баденское подданство.

Шли годы, но для Лангсдорфа время как будто остановилось. «Уютный и дружелюбный, — писал о нем один из современников, — Лангсдорф тихо жил в кругу своей семьи... Восход солнца всегда заставал его за письменным столом, погруженным в работу, но это могло лишь доказать, что его воля и усердие пережили умственные силы... Только изредка в беседе с кем-нибудь из ученых ум его оживлялся, и в Ъти минуты можно было догадываться о том, каким он был в прежние годы».151

В конце жизни Лангсдорфа снова ждали испытания. Весной и летом 1849 г. Фрейбург стал ареной бурных революционных событий. Они непосредственно коснулись и семьи ученого: сыновья Лангсдорфа — Георг, Генрих и Адольф — оказались в числе активных участников ба- денско-пфальцского восстания. После его поражения Георгу и Генриху пришлось бежать в США. Девятнадцатилетнего Адольфа, присоединившегося к повстанцам вместе с полком, в котором он был лейтенантом, изгнали из армии. Лангсдорф тяжело переживал вынужденную разлуку с сыновьями. 17 (29) июня 1852 г. непродолжительная болезнь свела его в могилу.

104

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В последние годы в связи с интенсивным развитием политических, экономических и культурных связей СССР со странами Латинской Америки и США изучение научного наследия академика Г. И. Лангсдорфа стало одной из важных задач советской американистики. Во многих архивах Советского Союза было проведено тщательное выявление материалов о жизни и деятельности Г. И. Лангсдорфа, получены документы из ряда зарубежных архивов, завершена расшифровка всех трудночитаемых рукописей ученого. Архив бразильской экспедиции 1821— 1829 гг. стал предметом детального исследования как источник по истории и этнографии Бразилии первой трети XIX в. Были изучены дневники путешественника, его неопубликованные труды, коллекция исторических документов, собранная им в Бразилии, история экспедиционного архива, историография экспедиции, архивные материалы Н. Г. Рубцова, Э. П. Менетрие, Л. Риделя, Э. Флоранса, А. Тонэя, М. Ругендаса. В 1973 г. было издано научное описание материалов экспедиции Лангсдорфа в Бразилию, хранящихся в архивах СССР.1 В этой книге приведены сведения почти о восьмистах рукописях, картах и рисунках. Была составлена библиография научных трудов Г. И. Лангсдорфа и дана их научная оценка. Проведенные исследования показали уникальную ценность материалов экспедиции Г. И. Лангсдорфа для изучения исторического прошлого бразильского народа. Большое значение имеют труды путешественника и для исследования географии, истории и этнографии Северной Америки, а также Азии и Океании.