Жозеф Рони-старший - Борьба за огонь. Пещерный лев

Это были счастливые дни, полные безопасности и приволья, и, если бы не воспоминание о Гаммле, Нао был бы не прочь, чтобы они продолжались вечно. Теперь, когда он узнал мамонтов, он находил их менее жестокими, более справедливыми, чем люди. Их предводитель не был, как Фаум, страшен даже для своих друзей, он вел стадо без угроз и без вероломства. Ни один из них не был так жесток, как Аго и его братья.

На рассвете, когда река начинала седеть на востоке, мамонты просыпались. Подняв хоботы, они оглушительно трубили, приветствуя рождение дня. Резвясь, они гонялись друг за другом по излучинам реки, затем собирались группами, взволнованные простой глубокой радостью жизни, и принимались за пищу; не спеша и без труда выкорчевывали корни, срывали свежие стебли, траву, грызли каштаны и желуди, пробовали маховики, сморчки. Наевшись, спускались всем стадом к водопою. Тогда их масса становилась более плотной и более внушительной.

Нао, взобравшись на какой-нибудь холм или скалу, любил смотреть, как двигаются они вдоль берега реки.

Их спины колыхались, как огромные волны, их ноги выдавливали в глине целые ямы, их уши казались гигантскими летучими мышами, вот-вот готовыми улететь; гибкие, подвижные хоботы походили на стволы ракитника, покрытые грязноватым мохом; клыки, гладкие и сверкающие, напоминали рогатины.

Наступал вечер. Облака отражали великолепие земли, фиолетовым туманом расстилалась кровожадная ночь, огонь становился ярче. Уламры давали ему обильную пищу. Он жадно поглощал сосновые сучья, сухие травы; задыхался, грызя иву; его дыхание становилось едким, когда он поглощал сырые стебли и листья.

По мере того как он увеличивался, его тело становилось светлее, голос громче, он высушивал и согревал холодную землю и прогонял мрак на тысячу локтей. Привлеченный запахом поджариваемых каштанов, корней и мяса, большой мамонт часто приходил посмотреть на огонь. Животное стало привыкать к нему, наслаждалось его лаской и светом, устремляя на него свои задумчивые глаза. Мамонт следил за движениями уламров, когда они бросали ветки и злаки в алую пасть костра. Быть может, он чувствовал смутно, что род мамонтов был бы еще сильнее, если бы мог пользоваться огнем.

Однажды вечером мамонт подошел к огню ближе, чем обычно, приблизил хобот, принюхиваясь к дыханию, исходящему от этого животного с меняющимися формами. Он остановился и долго стоял неподвижно, похожий на сланцевую скалу; затем схватил хоботом большую ветку, подержал ее в воздухе и, наконец, бросил в пламя. Она вызвала полет искр, затем затрещала, засвистела, задымилась и, в конце концов, вспыхнула. Тогда, наклонив голову, с довольным видом, мамонт подошел к Нао, положил хобот к нему на плечо. Нао не двинулся. Охваченный изумлением и восхищением, уламр подумал, что мамонты умеют поддерживать огонь, как и люди, и спрашивал себя, почему же тогда они проводят ночи в холоде и мраке?

С этого вечера вожак мамонтов сблизился еще больше с уламрами. Он помогал им собирать запасы дров, кормил огонь с неменьшей ловкостью и осторожностью, чем люди, любил раздумывать при его пурпуровом или ярко-малиновом свете.

Новые впечатления внедрялись в его огромный мозг, они устанавливали связь между мамонтом и уламрами. Он понимал теперь уже довольно большое количество слов и жестов людей и приучил их понимать себя.

Мамонты продолжали спускаться вдоль Большой реки. Настал день, когда путь стада разошелся с путем, ведущим к становищу уламров. Река, которая до сих пор текла на север, повернула на юго-восток. Так как стадо шло берегом реки, то приходилось его покинуть. Нао забеспокоился — так радостно было жить среди этих друзей, таких громадных и благожелательных. После спокойной, безопасной жизни одиночество представлялось ему особенно страшным.

Там, в этой дождливой осени, в этих лесах, полных дикого зверья, на этих огромных болотистых лугах уламров ждали на каждом шагу всяческие напасти и западни, суровость природы и коварство хищников.

Однажды утром Нао подошел к вожаку мамонтов и сказал ему:

— Сын Леопарда заключил союз с мамонтами. Его сердцу это было радостно, он готов бы следовать за ними еще долгое время, но он должен вернуться и увидеть Гаммлу на берегу Большого болота. Путь его лежит на северо-запад. Почему мамонты не покинут берегов реки?

Нао оперся на клык мамонта; животное, чувствуя его волнение, слушало его внимательно.

Затем вожак медленно покачал тяжелой головой и снова пустился в путь, ведя за собой стадо вдоль реки. Нао принял это за ответ. Он сказал себе:

— Мамонтам нужна вода.

Он глубоко вздохнул и позвал своих товарищей. Когда стадо скрылось из виду, Нао поднялся на холм. Он издали следил за вожаком, который принял его так ласково и спас от кзаммов. На сердце у него было тяжело: печаль и страх охватили Нао; и, глядя на северо-запад, на степь и на осенние заросли, он почувствовал все ничтожество человека, и сердце его преисполнилось уважением к мамонтам и их силе.

Шли сильные дожди. Уламры вязли в топкой грязи, пробирались сквозь заросли, переходили холмы, отдыхали под защитой деревьев, в ущельях скал, в расщелинах земли. Был грибной сезон. Все трое, зная, что грибы ядовиты и могут убить человека так же легко, как змеиный яд, собирали только те из них, о которых они знали от стариков, что они съедобны. Когда не было мяса, уламры шли в те места, где водились белые грибы, лисички, сморчки, моховики, они находили их в тени мшистых вязов, ржавых смоковниц, в спящих долинах, под откосами гор. Теперь, когда они завоевали огонь, они могли жарить грибы, нанизывая их на сучья, или раскладывали на камни и даже на глину. Таким же способом поджаривали они корни и желуди, иногда каштаны. Они грызли орехи и плоды букового дерева, собирали семена клена и пили сладкий кленовый сок.

Огонь был их радостью и горем. Во время ураганов и дождей они защищали его, прибегая ко всяческим хитростям. Когда дожди шли слишком упорно и обильно, необходимо было искать для огня надежное убежище; если его не находилось среди скал, деревьев или в земле, его надо было рыть или строить. За этим занятием уламры теряли много дней. Не меньше времени теряли они на обходы всяких препятствий. И, быть может, желая сократить свой путь, они, сами того не сознавая, даже удлиняли его. Они направлялись к стране Уламров, руководясь инстинктом и неточными указаниями солнца и звезд.

Неожиданно перед ними открылась песчаная пустыня с разбросанными по ней валунами гранита.

Казалось, она заполняла собой весь северо-запад, грозный, убеленный сединой, скудный край. Кое-где встречалась колючая жесткая трава; несколько жалких сосен росли на дюнах; лишаи обгладывали камни, свисая бледными клочьями; редко-редко пробегал по склонам холмов трусливый заяц или малорослая антилопа.