Алексей Трефилов - Наивный Робинзон v. 2.0

Обещал свести меня с капитанами, которые плавают в Карфаген, говорил, что у них самая точная информация по ценам. Посмотрел мои измерительные инструменты, очень хвалил хронометр. Пообещал по пути в Манагу, научить меня ими пользоваться. Вечером я проводил капитана на «Эос» и улегся спать.

Утром, после завтрака читал письма:

Губернатор колонии Манага приказывает алькаду и судье округа Руис прибыть на почтовом корабле «Эос», для заслушивания по делам округа Руис, проводится расследование по фактам клеветы на Люция Аврелия Септема. При себе иметь все оригиналы документов. Принять к исполнению незамедлительно.

Нет, вы посмотрите, не по факту попытки убийства меня любимого, а по факту клеветы на Люция! Интересно, почему вызывают меня одного, а не всех свидетелей? Тут одно из двух, либо меня хотят засудить, либо хотят договориться. Но где конвой, почему его за мной не прислали! Учитывая, рассказ капитана о том, что Люций сидит под домашним арестом, скорее всего, хотят договориться. Опять же почему он не сидит в тюрьме или его не отправили в Карфаген на суд сената? Что-то тут не сходится. Что если его тот самый легат прикрыл или губернатор?

С адмиралом получилось? Про него в письме ни слова! После прочтения писем моя голова просто распухла от вопросов. Ответов на них нет, и в ближайшее время не предвидится. Пошел искать Гамилькара. Зашел в «каптерку», народ был в сборе, все как обычно пили чай, когда я вошел, разговор между помощниками прекратился. Усевшись на лавку, я сказал:

— Мне вот интересно, почему, когда мне кто-то из вас срочно нужен, я всегда прихожу сюда? Я не иду на склад, в казарму, в поселок, на плантацию. Я всегда знаю, что я найду вас здесь. Вы сидите, смеетесь, попиваете чаек, разговоры разговариваете. Кто-нибудь знает ответ на этот вопрос?

Ответом мне была тишина.

— Вы считаете меня самодуром, которому пришла в голову очередная блажь? Подумаешь, послал нас выполнять грязную работу! Блажь пройдет, и мы заживем как прежде! Наверное, вся работа в тех местах, что я упомянул, делается сама собой. Она делается! Но делается без вашего участия и не вами. У нас в Руисе появились новые патриции. Причем присвоили себе это высокое звание сами, а не получили его за свои заслуги. Как же быстро вы изменились! Забыли, кто вы и как попали ко мне? Интересно когда я уеду в Манагу, куда меня вызывают для того, что бы судить, вы думаете, что все будет по-прежнему? Добренький Вик сделает за вас вашу работу, а вы будете вести жизнь знатных бездельников? А если я не вернусь, что тогда? Что вы будете делать, когда в ворота форта войдет новый алькад, с новыми помощниками? Зачем вы ему нужны? Кто вы такие для него?

Я бросил на стол перед Гамилькаром полученное мной письмо.

— Этим письмом меня вызывают на суд по факту клеветы на Люция, ты ведь помнишь свою работу Гамилькар? Одним росчерком пера, ты подставил меня под удар! Мне интересно, о чем ты думал в тот момент: может быть ты сам захотел стать алькадом? Или ты просто дурак? А вы все, которые так радостно поддержали его идею, о чем думали в тот момент? Никому в голову не приходила идея, что подставляя меня под удар, вы подставляете под удар самих себя? Я понял бы ваше наплевательское отношение к моей судьбе и делам поселения, если у каждого из вас имелся тугой кошелек и возможность самим выбирать место жительства! Вы могли бы переехать в другое место и начать там новую жизнь. Муки совести, если она конечно у вас есть, вы как-нибудь перетерпели бы. Но что у вас есть? Ничего! Что вы сделали, для того чтобы обеспечить свое будущее? Ничего! К сожалению, я оказался в положении переселенцев. Я не могу покинуть это место, не могу выбирать свою судьбу, мне приходится жить и работать только с тем, что есть под рукой. Получается, что мне надо строить свою судьбу вместе с вами, людьми, не оправдавшими моего доверия. Мне конечно больше нравятся люди, которые выполняют свою работу с чувством, с «огоньком». Но если их нет, что же мне делать? Придется заставлять вас работать в принудительном порядке. Поэтому, если я еще раз увижу кого-нибудь из вас мающимся бездельем в течение дня, я лично буду находить вам занятие! И лично проконтролирую его выполнение. У нас что, проведены все работы на полях? Люди перестали ругаться и скандалить? Солдаты выстрелом из мушкета сбивают муху на лету? Бумаги приведены в порядок? Начинайте работать, или я найду на ваши места других, помните, что незаменимых людей нет!

— Гамилькар! Ознакомься с письмом, подготовь документу по списку, в помощь возьми Гиарба, через три дня я должен видеть перед собой кипу бумаг, секретариат губернатора должен просто утонуть в них, на каждый чих должен быть соответствующий документ и его копия! Наведи в документах побольше мути! А мне подготовь список наименований и краткое резюме для того, чтобы я сам в них не запутался! В помощь разрешаю тебе по необходимости брать любого человека! Можешь хоть десятника по своим делам гонять вместо посыльного! Все остальные дела в сторону. Важнее дела на данный момент у нас нет! Как только подготовишь очередной документ, сразу его ко мне, я буду читать и править. За работу!

Я встал и вышел во двор. Услышав, что меня зовет Фелицата, я обернулся.

— Прости нас Вик. — сказала она, ее глаза казалось, налились чернотой, а пальцы правой руки выплясывали какой-то странный танец, приковывая внимание. Неожиданно мне стало смешно: «Ведьма недоделанная, она бы Кашпировского по телевизору увидела, вот где талант!»

Хотя… Судя по тому, что она перешла к жестам, образ Алана Чумака, который заряжал воду позитивной энергией посредством кинескопа, подошел бы ей больше. Как там это выглядело: «Поставьте банки с водой перед экраном вашего телевизора, я их заряжу, поставьте кремы и мази, я их тоже заряжу».

Прямо не человек, а атомная электростанция! Я всегда думал: почему бы его не включить в электросеть напрямую, без переходника в виде телевизора? Какой эффект для народного хозяйства получится!

— Фелицата? Ты не устала? — поинтересовался я.

Глаза Фелицаты налились слезами:

— Почему с тобой это не работает Вик? Со всеми работает, а с тобой нет?!

«Хотелось бы мне самому знать! — подумал я, развернулся и пошел к себе. — Может быть, на мертвых гипноз не действует? Я ведь вроде не один, а два раза умер!»

Три дня, я провел, практически не выходя из избушки, читал, исправлял, опять читал и исправлял, пока буквы передо мной не сливались в какую-то черную полосу. Стараниями Гамилькара в Руисе не осталось ни одного человека, который бы не был опрошен. Умудрился даже снять показания с двоих охотников, которые принесли немного золотого песка от вождя в счет оплаты за порох. В результате передо мной на стол, легло описание эпического уничтожения банды у Кровавого ручья. Единственным, что остановило Гамилькара, был тот факт, что в Руисе закончилась бумага.