Джон Фолкнер - Отель с привидениями (сборник)

Агнес была не совсем удовлетворена. Предмет разговора не давал ей покоя. Даже ее краткое общение с жалкой былой соперницей поставило перед ней вопросы, которые заводили ее в тупик. Она помнила предсказание графини:

«Вы подведете меня у тому дню, который все выявит и назначит мне наказание». Так что же, оно не состоялось, это предсказание, подобно всем прорицаниям смертных? Или оно исполнилось в ту ужасную ночь, когда она видела призрак и помимо своей воли подвигла графиню также увидеть его?

Нельзя не отметить, что к прочим достоинствам миссис Генри Уэствик добавилось то, что впредь она никогда уже не пыталась выманить у мужа его тайны. У других жен столь необычный образ действий вызвал бы сочувственное презрение. С той поры они отзывались об Агнес как о «весьма старомодной личности».

Это все? Это все.

И загадка «отеля с привидениями» никак не объясняется?

А вы спросите себя, объясняется ли чем загадка вашей собственной жизни и смерти? Прощайте.

Выпуская в свет это повествование о самых, может быть, поразительных и таинственных приключениях (даже если смотреть на них просто как на приключения), когда-либо пережитых смертными, я считаю своим долгом объяснить, каким образом рукопись очутилась в моем распоряжении.

Несколько лет назад я, издатель, гостил у своего приятеля — «vir doctissimus et amicus meus» [34] Муж ученейший и мой друг. — в университете — по некоторым соображениям назову его Кембриджским. Однажды на улице мое внимание привлекли двое джентльменов, которые рука об руку шли нам навстречу. Один из них был молодой человек совершенно исключительной красоты — очень высокий и широкоплечий, с властным взглядом и естественной, как у дикого оленя, грацией движений. Черты его лица были почти безупречны, к тому же в них чувствовалось врожденное благородство, а когда он поднял шляпу, приветствуя проходящую леди, я увидел, что у него короткие кудрявые волосы ярко-золотого цвета.

— Господи! — воскликнул я, обращаясь к своему другу. — Этот малый похож на ожившую статую Аполлона. Какое великолепное сложение!

— Да, — ответил он, — у нас в университете его считают первым красавцем, даже прозвали Греческим богом, притом он очень приятен и в обращении. Но погляди на его спутника — это опекун Лео Винси (так зовут Греческого бога), человек он очень сведущий и эрудированный.

Последовав его совету, я убедился, что второй джентльмен в своем роде ничуть не менее примечателен, чем тот превосходный экземпляр рода человеческого, который шел с ним рядом. Человек уже немолодой, около сорока, он был столь же безобразен, сколь первый красив. Приземистый, кривоногий, с огромной грудью и несоразмерно длинными ручищами. Глаза — маленькие, лоб весь зарос темными волосами, лицо — почти скрыто густыми бакенбардами. Не будь у него такого доброго, искреннего взгляда, он, пожалуй, мог бы сойти за гориллу. Помнится, я сказал другу, что хотел бы с ним познакомиться.

— Нет ничего проще, — ответил тот. — Я знаком с Винси, могу тебя представить.

Несколько минут мы оживленно болтали — кажется, о зулусах, потому что незадолго перед тем я вернулся из Южной Африки. Вскоре, однако, появилась дородная дама — ее имя выскользнуло у меня из памяти — в сопровождении хорошенькой блондиночки. Обе они принадлежали к кругу знакомых мистера Винси, и он тут же примкнул к их обществу. Забавно было наблюдать, как перекосилось лицо пожилого джентльмена — его звали Холли — при появлении женщин. Он резко оборвал разговор, укоризненно посмотрел на своего спутника, кивнул мне головой в знак прощания и ушел. Позднее мне довелось слышать, что он питает такой же непреодолимый страх перед женщинами, как большинство людей перед бешеными собаками, чем и объяснялась его поспешная ретирада. Не могу, правда, сказать, чтобы молодой Винси разделял подобное отвращение к женскому полу. Я со смехом заметил приятелю, что этот молодой человек не из тех, с кем следует знакомить свою невесту: слишком уж он привлекателен, тем более что в нем нет и следа того чувства своего превосходства, тщеславия, свойственного обычно людям красивым, которое отталкивает от них окружающих.

В тот же вечер я уехал и долгое время не слышал ничего ни о Хароне, ни о Греческом боге. И не только ничего не слышал, но и по сей день не видел их самих, да и вряд ли увижу. Но месяц назад я получил письмо и две бандероли, в одной из которых оказалась какая-то рукопись. Письмо, подписанное еще не знакомым мне тогда полным именем — Хорейс Холли, гласило:

«… колледж, Кембридж, 1 мая 18.. г.

Дорогой сэр,

Вы, видимо, будете удивлены, получив от меня письмо, ведь Вы, конечно, обо мне забыли. Разрешите напомнить Вам, что мы встречались пять лет назад в Кембридже. Вам представили меня вместе с моим подопечным Лео Винси. Перехожу сразу же к делу. Недавно я с большим интересом прочитал Вашу книгу: описание приключений, происходящих в Центральной Африке. В книге, насколько я могу судить, реальные события переплетаются с вымышленными. Как бы там ни было, ее чтение натолкнуло меня на одну мысль. Как Вы узнаете из прилагаемой рукописи (я отправляю ее вместе со скарабеем — „Царственным сыном Солнца“ и черепком древней вазы), мы вместе с моим подопечным, вернее, приемным сыном Лео Винси, пережили недавно в Африке приключения, столь удивительные по сравнению с Вашими, что я даже опасаюсь, как бы Вы не усомнились в правдивости моего повествования. Как Вы заметите, мы с Лео не хотели при жизни предавать гласности историю наших приключений. И если бы не одно, недавно возникшее обстоятельство, наше общее решение осталось бы неизменным. Побуждаемые причинами, которые Вы сможете угадать по прочтении рукописи, мы отправляемся в Центральную Азию: если и есть на земле место, где можно обрести высшую мудрость, то оно там. Мы предполагаем, что это путешествие окажется очень длительным. Сомнительно, что мы вообще вернемся. При таких условиях мы снова вынуждены были задаться вопросом, правильно ли мы поступаем, скрывая от мира феномен, представляющий поистине беспрецедентный интерес, только потому, что не хотим выставлять напоказ свою частную жизнь, а также и потому, что опасаемся встретить насмешки и недоверие. Тут наши с Лео взгляды разошлись, и после долгих споров мы пришли к компромиссному решению, а именно: послать это повествование Вам, предоставив полное право опубликовать его в случае, если Вы сочтете это целесообразным. Единственное условие, которое мы при этом ставим, — скрыть наши подлинные имена и опустить все, что может на нас указать, конечно, не во вред убедительности нашего повествования.