Галимов Брячеслав - Большая волна

Такэно поднял ее и неуклюже поцеловал в щеку.

– Обними меня, – прошептала Йока, склоняя голову ему на грудь.

Поглаживая волосы и плечи жены, Такэно спросил ее в последней попытке уговорить:

– Но наши дети? Что будет с маленьким Такэно? А ребенок, которого ты вынашиваешь? Если ты погибнешь, он даже не увидит свет.

– Не надо, Такэно, – взмолилась Йока. – Не разрывай мне сердце. Что я могу ответить тебе?

– По крайней мере, обещай мне, что вы спрячетесь в каком-нибудь надежном месте, когда начнется битва за город, – сказал Такэно, сдаваясь. – Кстати, у наших соседей есть старый погреб на заднем дворе, а двор этот завален всяким хламом и вряд ли привлечет внимание, даже если враги ворвутся туда. Я попрошу соседей, чтобы тебе отдали ключи от погреба, – ведь он им ни к чему, если они покинут столицу.

– Пусть будет так, – согласилась Йока. – А теперь давай проведем этот день спокойно и счастливо, как будто ничего не случилось. Маленький Такэно пошел гулять вместе со своим товарищем Камада, но скоро вернется, раз в городе такой переполох. Давай проведем этот день вместе. Я приготовлю вкусный обед, а потом мы будем говорить о чем-нибудь веселом, а вечером я надену свои лучшие одежды, надену колье, твой подарок, и мы пойдем на реку, туда, где весной цвели ирисы, а сейчас лежит густая тень от ивы. Там мы будем сидеть до самой ночи и смотреть, как садится солнце и зажигаются звезды…

– И война не помешает нам, потому что она – ничто перед вечным небом, – подхватил Такэно.

Йока тихо засмеялась:

– Даже мысли у нас одни, – а значит, мы всегда будем вместе…

Прошла ночь, прошло утро, наступил день. Йока в одиночестве сидела на заднем дворе: соседи уже уехали, а маленький Такэно опять убежал на улицу, – смотреть, как ополченцы готовятся к обороне, – и удержать его было невозможно.

Двор был захламлен, но этот беспорядок казался Йоке очень милым: он был житейским и успокаивающим. Вот старое колесо стоит у стены сарая, вот лежат на земле почерневшие доски, вот валяется прохудившаяся корзина, а около нее разбросан засохший камыш. Сквозь дымку гари лучи полуденного солнца освещают дворик, не оставляя теней, и дремотная тишина нарушается лишь гудением сонных мух, да жужжанием случайно залетевшего шмеля.

Война, спешные приготовления к защите города, опасность, – все это где-то далеко, все ненастоящее, а есть только этот мирный двор, свидетельство покоя. Наверно, такова и вечность – простая, бесхитростная, обыденная.

Горе, охватившее Йоку после расставания с мужем, прошло. Вначале ей хотелось плакать, уверенность в том, что они всегда будут вместе, не утешала ее. Но вскоре не осталось ни чувств, ни мыслей, ни желаний, – одно ожидание чего-то нового, не худшего, а лучшего по сравнению с тем, что было. Земное время истекало, как истекает волна, нахлынувшая на берег. Придет ли затем другая волна, Йока не знала и не хотела знать; безвременная пауза не имела пределов, и это было прекрасно. Уходила пора разлуки, тревоги и страдания.

– сказала себе Йока.

Тут дитя, которое она вынашивала, шевельнулось в ней, и Йока встрепенулась. Она положила руку себе на живот и ощутила бугорок: может быть, пятка, может быть, плечико ребенка. «Прости меня, – прошептала Йока, – прости. Ты сердишься, ты хочешь выйти в этот мир и жить в нем? Ты хочешь сам понять, что он такое? Но поверь, ты ничего не потеряешь, не родившись. Тебе лучше навсегда остаться со мной…».

Когда Такэно прибыл в замок, он поразился тем мерам предосторожности, которые были приняты тут за истекшие сутки. Ведущий в замок перешеек охранялся тремя заставами; перед воротами был сооружен укрепленный городок, а на стенах замка стояли дозорные на расстоянии не более пяти шагов друг от друга.

Такэно остановили на первой же заставе; объяснения, что он вызван в замок лично князем, ни к чему не привели. Его пропустили лишь после того, как вернулся посыльный, посланный в крепость с соответствующим сообщением и подтвердивший, что Такэно там ждут.

Едва он вошел в ворота, как они наглухо закрылись за ним. Его имя занесли в особый список, а затем Такэно был препровожден в казарму, где оставил свое оружие и после этого предстал, наконец, перед князем.

– Что в городе? Что ты видел, когда шел сюда? – спросил повелитель.

– Старики, женщины, дети уезжают. Многие уехали вчера, но я видел десятки повозок и сегодня, мой господин.

– Как долго, как долго! – воскликнул князь. – Войска князя Мицуно уже на подходе. Те, кто замешкались, попадут в его руки… А строят ли на улицах завалы для борьбы с врагом?

– Да, мой господин.

– А горожане? Готовы ли они к обороне?

– Мне трудно судить, мой господин, – ответил Такэно и не смог сдержать улыбку.

– Чему ты улыбаешься?

– Простите, мой господин.

– Я спросил, чему ты улыбаешься? Ну же, говори!

– Осмелюсь доложить, мой господин, у горожан очень забавный вид. Они вооружены чем попало и одеты кто во что горазд, но при этом такие грозные: они похожи на задиристых молодых петушков.

– А себя ты, конечно, считаешь опытным бойцовым петухом! – расхохотался князь.

– Но, мой повелитель… – смущенно пробормотал Такэно.

– Ладно, не тушуйся. Ты, конечно, уже не цыпленок. Ты – молодой орел, и это не пустые слова. Я доверяю тебе важный участок нашей обороны: ты будешь сражаться на перешейке перед замком. Я дам тебе усиленный отряд солдат.

– О, повелитель! У меня нет слов, чтобы выразить мою благодарность! – Такэно упал перед князем на колени.

– Это опасное, но достойное место битвы. Безусловно, я должен был поставить туда знатного самурая, но умение и храбрость сейчас важнее знатности. Ты понимаешь меня, Такэно?

– Да, мой господин.

– Поднимись же и слушай со вниманием. Ты должен знать, как будет проходить сражение, что я задумал. Я открою тебе важную тайну. Только несколько человек знают то, о чем ты сейчас услышишь, – князь понизил голос, хотя в малом зале, где повелитель говорил с Такэно, больше никого не было. – Ты, наверно, удивляешься, почему я не вышел со всей своей армией навстречу войскам Мицуно? И ты, наверно, считаешь, что князь Мицуно уже почти победил нас, заперев войско господина Корэмасы и оттеснив конницу господина Митимасы вглубь страны? Нет, Такэно, ты просто ничего не понял, – а между тем, весь наш план основывается на простейших вещах, которым учат в военной школе. Помнишь ли, твой наставник говорил тебе: не останавливаться на одном предмете, смотреть шире; позволить противнику сделать выпад, который ослабит его; сохранить свою душевную и физическую силу, – и затем победить.

– Но это говорили вы, мой господин, исходя из слов моего наставника, – возразил Такэно.