Галимов Брячеслав - Большая волна

– Не важно, кто это сказал, – князь повел головой, – важна суть. Мы именно так и сделали. Я не вывел свою армию против армии Мицуно, я двинул против него только часть пехоты и конницу. Как я и рассчитывал, он не стал тратить время на то чтобы полностью разгромить их: Мицуно запер Корэмасу в крепости, оттеснил Митимасу, – и поспешил сюда. Иначе он не мог поступить, ведь его торопят мелкие князья, его союзники, а этим псам не терпится дорваться до богатств нашей столицы. Но оставив у себя в тылу пехоту Корэмасы и конницу Митимасы, пусть и потрепанные, понесшие потери, князь Мицуно попал в опасное положение. Мало того что он должен держать против Корэмасы и Митимасы войска, отрывая их от своей основной армии, он еще рискует получить удар в спину, – и он получит его, будь уверен!.. Ясно, что Мицуно понимает, в какую ловушку попал, он же опытный полководец, но вся его ставка на взятие нашей столицы. Захватить столицу, а уж после этого разделаться с Корэмасой и Митимасой, – вот на чем строится его расчет. Но мы надеемся на другое: мы хотим сокрушить его армию здесь, обратить ее в бегство, а затем добить с помощью войск Корэмасы и Митимасы! Однако для этого нам не хватает самой малости – перевеса в силах, и тут-то и заключается тайна, которую я тебе хочу поведать.

Князь сделал знак Такэно, чтобы тот приблизился и зашептал:

– Знай же, что наша отборная пехота во главе с господином Канэмасой ночью, тайно, ушла из замка.

Такэно изумленно посмотрел на своего повелителя.

Князь усмехнулся:

– Да, да, Такэно. Ты не ожидал услышать такое, и это хорошо, что не ожидал. Я очень, очень надеюсь, что Мицуно также не придет в голову подобное предположение. Защищать город всего лишь с несколькими отрядами солдат, с моей личной гвардией, да с народным ополчением – ведь это безумие, правда? Но только это безумие и способно принести нам победу. Если мы будем стойко сражаться, армия Мицуно завязнет в городе, ее порядки смешаются, а боевой пыл угаснет, – и вот тогда в дело вступит пехота господина Канэмасы! Союзники Мицуно, мелкие князьки, не выдержат ее натиска и побегут, как побитые собаки, – тогда и сам Мицуно вынужден будет отступить. Но мы не дадим ему спокойно уйти, мы станем преследовать и бить его, а господа Корэмаса и Митимаса помогут нам… Как тебе наш план, Такэно?

– Он превосходен, мой повелитель! – с восторгом вскричал Такэно.

– Тише, тише! Никто не должен знать, что наших главных сил нет в городе. Ты, Такэно, теперь не покинешь стен замка до самого начала битвы, как и все те немногие, кто посвящен в тайну. Это не от недоверия к тебе, это необходимая предосторожность… Кстати, что с твоей семьей, всё в порядке?

Такэно вздрогнул, но сумел скрыть свое замешательство.

– Всё в порядке, мой повелитель, – твердо сказал он.

Столица Радужной долины горела: улицы были похожи на огненные реки, языки пламени с ревом рвались в небо. От невыносимого жара трескались камни и кипела вода в колодцах; со страшным грохотом обрушивались колокола в храмах; на бронзовых идолах пузырился металл. Ветер врывался в это огромное адское горнило и еще больше раздувал пламя; было ясно, что скоро ничего не останется здесь, – и, тем не менее, люди отчаянно сражались за это пожарище.

Основная часть армии князя Мицуно рвалась к замку, штурмуя его с трех сторон – со стороны города и вброд через обмелевшие реки. Трупы убитых преграждали течение воды, и атакующие лезли по этим ужасным плотинам, с каждым новым штурмом устилая их новыми мертвыми телами. Упорство защитников замка поражало врагов, но оно же и озлобляло их: пленных не брали в этом сражении.

К исходу четвертого дня битвы стало понятно, что близится ее последний час. Наступательный порыв армии князя Мицуно явно ослабел; еще один-два штурма, и сражение неминуемо должно было остановиться. Господин Канэмаса, в дыму пожара незаметно подошедший со своей пехотой к столице, ждал условленного сигнала – в замке должны были трижды ударить в большой гонг. Но прежде чем подать этот сигнал, защитникам замка предстояло выдержать последние ожесточенные атаки Мицуно…

Такэно со своим отрядом оборонял заставу на перешейке перед княжеским замком; первые две были уже захвачены противником. Из замка на эту заставу прибыл небольшой обоз с припасами. Сопровождавший его солдат, коротко переговорив о чем-то с Такэно, тут же вернулся в крепость.

Такэно велел своим солдатам построиться.

– Вы отлично дрались сегодня, – сказал он им, – а завтра у нас будет решающий бой: враг выдыхается, его силы тают. Мицуно не сумел занять замок и не займет его, я уверен. Наш повелитель благодарит нас.

Солдаты радостно закричали:

– Он велик и славен!

– Повелитель помнит о нас: он передал мне, что если нам будет очень трудно, из замка подойдет подкрепление. В самом крайнем случае нам разрешено отступить и укрыться в цитадели, но я сказал, что этого не будет. Мы отобьем атаку врага или умрем здесь, на этом рубеже! Я не могу сказать вам всего, но знайте, что если завтра мы выстоим, то Мицуно будет разбит, – будет разбит наголову!.. Итак, завтра – решающий бой! А сейчас отдыхать: после ужина всем спать, кроме дозорных. Ночью я сам разбужу тех, кто их сменит.

…Проверив караулы, Такэно глядел на зарево бушующего в городе пожара. Сердце Такэно сжимала тоска: он думал о Йоке и сыне. Что с ними, успели они спрятаться в погребе? А если успели, то выдержат ли сидение в нем, когда наверху свирепствует огонь, и дым проникает повсюду?

Живы ли они? Узнать этого нельзя, можно полагаться только на свои чувства. Такэно мысленно представил жену и сына, и прислушался к своим ощущениям. Все та же тоска оставалась в сердце, но боли не было. «Они живы», – подумал Такэно. «Да и чего мне беспокоиться, – еще подумалось ему, – разве Йока не права, разве мне и ей не суждено уйти из мира в один и тот же час? Конечно, права, я знаю, я чувствую это. И если я жив, значит, жива и Йока, а если жива Йока, то она не даст в обиду маленького Такэно».

Эти мысли успокоили Такэно, и он стал прикидывать план завтрашнего боя. Было понятно, что Мицуно бросит в сражение все силы, которые у него еще оставались. Нелегко придется защитникам замка, но тяжелее всего будет на заставе, – слишком мало здесь солдат. А враг будет атаковать заставу в лоб, у него нет другого выхода. Следовательно, нужно было во что бы то ни стало удержать заставу, тем более что еще есть резерв: обещанное князем подкрепление.

Таким образом, диспозиция была ясной и определенной. Можно было отправляться спать, что Такэно и сделал, предварительно сменив караулы.

Неприятель начал атаку ранним утром. Солдаты врага шли в бой, укрывшись большими деревянными щитами, так что наступающий отряд был похож на огромную черепаху. Стрелять по противнику было бессмысленно; нужно было выждать момент, когда строй вражеского отряда нарушится в ходе штурма укреплений.