Борис Соколов - Гертруда Белл. Королева пустыни

Помимо 70 убитых, 90 человек было захвачено в плен. У арабов был убит только один человек, но вскоре они «пропали» все, разбежавшись со своей добычей. Таким образом, у разрушенного поезда остались покинутыми три англичанина. К счастью, когда они уже собирались оставить пулеметы, прибыл Заал с одним из арабов; приведя с собой верблюдов, они помогли погрузить на них мортиры и пулеметы. Поскольку боевые припасы пришлось оставить, их сложили в кучу и подожгли, и под прикрытием взрывов, задерживавших приближение турок, ускользнули.

До конца года арабы уничтожили еще 17 паровозов и большое количество товарных вагонов, фактически парализовав движение по Хиджазской железной дороге.

В 1917 году Лоуренс дважды совершил секретные рейды за вражеские позиции, чтобы поднять восстание в Сирии. В ноябре он был задержан турками, но они не установили его личность и отпустили – настолько натурально сыграл он роль коренного араба. А уже 9 декабря 1917 года Лоуренс отправился с Алленби в Иерусалим.

Вот какое описание Лоуренса оставил майор Стерлинг, офицер для связи со штабом британских войск: «Прибыв в Абу-Эль-Лиссал, расположенный примерно в пяти тысячах футов над уровнем моря, я нашел Лоуренса, только что возвратившегося из успешного набега на железную дорогу, в его палатке сидящим на великолепном персидском ковре, добытом из какого-либо турецкого поезда. Он был одет, как обычно, в белоснежные одеяния с золотым кинжалом Мекки за поясом. Снаружи, развалившись на песке, находилось несколько арабов из его охраны, занятых чисткой винтовок. Арабы, напевая про себя, несомненно, наслаждались воспоминаниями о каких-либо особенно интересных подробностях той дьявольской проделки, которую они только что закончили. Они представляли собой чрезвычайно интересную компанию численностью около 100 человек. Большинство из них являлось по профессии наемными солдатами. Каждый прославился каким-либо отважным подвигом, а с точки зрения умения ездить верхом и ругаться они были самыми искусными в Аравии. Охрана была весьма необходимой предосторожностью, так как голова Лоуренса была оценена в 20 тысяч фунтов стерлингов, а арабы являлись вероломным народом, пока они вам не присягнули и пока они не получают от вас денежного вознаграждения. Любой человек из охраны Лоуренса с восторгом отдал бы за него жизнь. Имелась и другая причина, почему были нужны отборные люди. Передвижения Лоуренса были внезапными, а его поездки – продолжительными и тяжелыми, и лишь немногие обыкновенные арабы были в состоянии покрывать такие расстояния. Как это ни удивительно, но англичанин смог побить все рекорды Аравии и по быстроте передвижения, и по выдержке.

Что же позволяло Лоуренсу овладеть и держать в своем подчинении арабов? На этот вопрос ответить трудно. Арабы отличаются своим индивидуализмом и дисциплине не поддаются, но, несмотря на это, любому из нас было достаточно сказать, что Лоуренс хочет, чтобы то или другое было сделано, и это делалось. Каким образом он приобрел себе такую власть над ними? Частично это может быть объяснено тем, что Лоуренс являлся как бы душой освободительного движения арабов. Последние поняли, что он оживлял их дело, что он может сделать все и выдержать все даже несколько лучше, чем сами арабы, и что, имея золотой кинжал Мекки, он стоял наравне с шейхами или потомками пророка, что эмир Фейсал обходился с ним, как со своим братом, как с равным, что он, по-видимому, обладал безграничным запасом золота, а средний араб является самым продажным человеком. Однако я думаю, что искать ответа мы должны главным образом в таинственной способности Лоуренса воздействовать на чувства любой группы людей, среди которых он находился, в его умении читать их задние мысли и обнаруживать силы, заставлявшие их предпринимать те или иные действия».

Гертруда читать мысли арабов так и не научилась, но в достаточной мере усвоила искусство дипломатии, чтобы убеждать шейхов и шарифов предпринять те действия, которые в данный момент отвечали интересам британской короны.

19 сентября 1918 года началась решающая в войне битва против Турции. Союзный египетский экспедиционный корпус, состоявший в основном из британских, индийских, австралийских и новозеландских войск с небольшими французскими и армянскими контингентами перешел в наступление против османской группы армий «Йылдырым» («Молния»). После мощной артподготовки части турецких позиций были захвачены индийской и австралийской пехотой узлы связи в глубине османской обороны. Авиация парализовала работу турецких штабов, а кавалерия захватила узлы связи в турецком тылу. Преследуя неприятеля, 1 октября 1918 года британские войска взяли Дамаск. Арабские повстанцы вместе с Лоуренсом Аравийским оказали им существенное содействие, предприняв атаки на Хиджазскую железную дорогу. К концу октября практически все арабские территории были освобождены от турок союзными войсками и повстанцами.

Когда 3 октября 1918 года в Дамаск прибыл Алленби, Лоуренс был в состоянии, по словам Стерлинга, «передать ему город в относительном порядке, почти совершенно очищенным от следов войны, с правительственным аппаратом, функционировавшим легко и быстро». Алленби сообщил Фейсалу, который вошел в город на час позже, что он готов признать арабскую администрацию на территории к востоку от Иордана и Маана и до Дамаска включительно.

Лоуренс вспоминал, как в освобожденном Дамаске «Алленби вручил мне телеграмму из Форин-офис, подтверждавшую признание за арабами статуса воюющей стороны, и попросил перевести ее на арабский язык для эмира, но ни один из нас не знал, что это значило даже на английском, не говоря уже об арабском языке. А Фейсал, улыбаясь сквозь слезы, которых не смог сдержать, растроганный встречей со своим народом, просто отложил телеграмму в сторону, чтобы поблагодарить главнокомандующего за доверие, оказанное ему и его движению. Они являли собой странный контраст – большеглазый, бледный, усталый Фейсал, похожий на изящный кинжал, и громадный, рыжий, оживленный Алленби, представитель могущественной державы.

Когда Фейсал уехал, я обратился к Алленби с последней (впрочем, как я полагаю, и первой) личной просьбой – позволить мне уехать. Поначалу он не хотел и слушать об этом, но я напомнил ему о данном год назад обещании и подчеркнул, насколько легче будет принят новый порядок, если над арабами не будет тяготеть мое присутствие. В конце концов он согласился, и именно в этот момент мне стало понятно, насколько я несчастен».

Лоуренс также в качестве награды за подвиги, совершенные им во время Арабского восстания, получил чин полковника, который Алленби ему с готовностью присвоил.