Йорген Бич - За аравийской чадрой

Эль-Магари дал мне рекомендательное письмо к Салему, и я решил непременно зайти к этому некоронованному владыке Саудовской Аравии, чтобы снискать его расположение и заручиться поддержкой. Кроме того, мне хотелось составить собственное представление о человеке, в котором любовь к семье прекрасно уживается со страстью ко всевозможным коммерческим махинациям. Однако расспрашивать о Хедендале я его не собирался, так как с меня было вполне достаточно и тех сведений, которые я получил от Фриса.

Итак, мне даровано разрешение посетить Салема в одной из его больших вилл. Как и все дома богачей, вилла обнесена высокой каменной стеной, которая, несомненно, обеспечивает в какой-то мере безопасность хозяину.

Я звоню, но, как обычно, проходит немало времени, прежде чем за стеной слышится слабый шорох. У меня неприятное ощущение, будто кто-то внимательно наблюдает за мной, но в этом нет ничего удивительного. В любой подобной стене всегда существует несколько смотровых отверстий, через которые посетителя тщательно изучают, прежде чем впустить его в дом.

Несколько минут спустя тяжелые ворота медленно отворяются. Мальчик-слуга говорит, что я могу пройти. Его хозяин ждет меня.

Салем сидит во дворе под сенью большого олеандра. На нем грязные брюки и ядовито-желтая рубашка, расстегнутая, мятая и грязная. На голове феска неопределенного цвета. Он сидит на трехногом стуле с высокой спинкой, похожем на трон. Здесь этот повелитель контрабандистов и спекулянтов принимает доклады и донесения, отдает приказы и распоряжения всем тем людям, которые один за другим приходят и снова уходят. Это многочисленные агенты, которые постоянно держат своего повелителя в курсе всех интересующих его событий.

Салем просит извинить его за то, что он не встретил меня у ворот. Но он не совсем здоров. И очевидно, это соответствует действительности, так как глаза его горят каким-то лихорадочным блеском, но, возможно, они у него всегда такие. Однако лицо его, почти абсолютно круглое и небритое, отнюдь не пленяет своей красотой. Салем небольшого роста. На ногах у него пара сандалий, и я замечаю, что ногти на его ногах совсем желтые, словно вырезаны из коровьего рога.

Вокруг него прыгают два кокер-спаниеля, которых он выписал из Гамбурга. Это еще щенята, но к каждому приставлен мальчик-слуга, который буквально не спускает глаз со своего четвероногого господина.

Между тем Салем спрашивает о моем самочувствии и выражает радость по поводу того, что иностранный писатель и фоторепортер пожелал зайти к нему. «Для меня это большая честь», — говорит он.

На столе появляются сигареты, кока-кола и немного позднее чай с козьим молоком, а хозяин тем временем расспрашивает меня о том, с какой целью я приехал в Саудовскую Аравию. Я рассказываю ему о своих планах, но тщательно обхожу вопрос о работорговле. У меня есть все основания предполагать, что Салем является одним из главных акционеров этого весьма доходного предприятия.

Пока я рассказываю, Салем успевает продиктовать четыре телеграммы: две в Нью-Йорк — договоренность о предстоящей поездке, одну в Париж и одну в Гамбург с просьбой выслать наиболее эффективное средство против конъюнктивита, которым заболел его кокер-спаниель.

Кроме того, он принимает экстренные сообщения от трех своих агентов, которые, задыхаясь, подбегают к его трону и возбужденно нашептывают ему какие-то известия чрезвычайной важности. Однако Салем по-прежнему сдержан и спокоен: это опытный стратег, который терпеливо выслушивает всех, а потом сам принимает окончательные решения в соответствии со своими замыслами и предначертаниями.

При этом Салем ухитряется слушать и меня: время от времени даже задает вопросы и вставляет замечания на превосходном английском языке. По его знаку слуга вновь наполняет чаем мою чашку и подносит блюдо с печеньем. Салем тоже берет несколько печений и, запихнув их в рот, чуть приподнимает обе руки над головой. Слуга наготове и быстро протирает каждый палец хозяина влажным полотенцем. Стоит ему протянуть правую руку, и он уже держит кальян. А когда его начинают раздражать часы, он просто снимает их, протягивает назад и роняет — слуга все равно успеет подхватить их до того, как они коснутся земли.

Иногда Салем просит извинить его: он должен быстро уладить одно «маленькое дельце». Мне уже порассказали о том, что каждое такое «маленькое дельце» приносит Салему не менее 100 тысяч крон дохода: менее крупные суммы его просто не интересуют.

Когда поток посетителей прекращается на несколько минут и наступает небольшая передышка, Салем полностью завладевает разговором. Теперь это уже монолог, и Салем, изредка прикладываясь к кальяну, рассказывает о своей семье.

— По правде говоря, я очень скучаю без жены и дочери. Они приезжают ко мне лишь раз в год, на три месяца, пока школы Карачи закрыты на каникулы. Когда они снова уезжают, я чуть не умираю от тоски.

— А почему вы не перевезете их сюда?

— Сюда? Я не хочу, чтобы моя жена и дочь жили в Саудовской Аравии. Я слишком хорошо знаю, что творится в Джидде. Вспомните о той унизительной роли, которую играет женщина в этой стране. Вспомните, наконец, о наших гаремах…

Да, Салем бен-Омар, пожалуй, разбирается в этих вопросах лучше, чем кто бы то ни было, и, наверное, не случайно…

Салем замолкает. Возможно, он чуть было не проговорился о том, что сам поставляет женщин в гаремы страны. Потом продолжает свою мысль:

— И я совсем не хочу, чтобы здесь моя дочь вышла замуж. Пусть она лучше живет в Пакистане.

Салем явно не собирается говорить о том, чем он торгует. Когда я спрашиваю, правда ли, что он мультимиллионер, он отвечает:

— Нет, я совсем не богат. Будь я богат, я бы давно стряхнул прах этой страны со своих ног.

А потом он начинает рассказывать о своей маленькой дочери. Когда она была здесь в последний раз, Салем взял ее с собой в Эр-Рияд, чтобы представить королю Сауду. И дальше он вспоминает один очень забавный эпизод, который произошел в королевском дворце.

— Папа, почему все целуют ему руку? — спросила девочка на языке урду.

Король Сауд поинтересовался, что сказала девочка. Салем покраснел и ответил:

— Моя дочь говорит, что, как ей кажется, ваше величество очень добрый король.

— Нет, папа, — возразила девочка, на этот раз по-арабски, — об этом я просто ничего не знаю, но, по-моему, целовать руку ужасно гадко. В Пакистане так не принято.

— Видите, — сказал Салем гордо, — всего восемь лет, а уже разбирается в вопросах гигиены!

К обитателям Саудовской Аравии, во всяком случае к представителям ее делового мира, Салем относится с некоторым предубеждением. Они слишком расточительны и бросают деньги на ветер, говорит он. И с чего они так загордились? Ведь им просто повезло. Но вот что они будут делать, когда кончится нефть? Чем станут торговать? Верблюжьим навозом!