Борис Бродянский - Полярное радио

Во время шторма по палубе прокатилась волна. Эта волна сорвала костер дров, сложенных на палубе, и сломала трапп левого борта на капитанский мостик. (На судах траппом называют каждую лестницу.) Капитан нашего ледокола, Николай Александрович Клих, почти все время был на мостике.

Я как сейчас вижу его в брезентовом плаще с короткой прямой английской трубкою в зубах.

— Каков курс?

— Восток— северо-восток, — отвечает рулевой.

— Держать так.

— Есть. Так держать.

В Баренцевом море.

По вечерам в кают-компании, когда немного уменьшалась качка, наш капитан рассказывал любопытные морские истории.

Одну историю, рассказанную капитаном, я записал в свой блокнот.

Рассказ свой капитан озаглавил: «Тайна транспорта Мария».

— Я полагаю, — начал спокойно капитан, — что транспорт «Мария» имел от 2 000 до 2 500 регистровых тонн водоизмещения. Настоящее судно, хороший канадский угольщик. «Мария» за всю свою морскую жизнь ничего, кроме угля, не возила. Наступила империалистическая война. Правительство Англии купило «Марию» за хорошие деньги. Угольщик решили приспособить для перевозки быков. Это возможно, если стойла делить в трюмах не выше четырех этажей и укрепить на палубах загородки. На «Марию» вмещалось до 3 000 голов крупного рогатого скота.

«Мария» должна была выйти в море 6 августа ночью. Утром в каюту капитана «Марии» постучал боцман Джексон. Я тоже плавал вместе с Джексоном на одном паруснике, который шел в австралийский порт Мельбурн. Полагаю, что Джексон — один из лучших боцманов, каких видело море.

— Капитан, — сказал Джексон, — капитан, у нас будет передряга, когда начнется качка…

Капитан Робертс надвинул фуражку и вышел на палубу. Погрузка шла полным ходом. Скрипели сходни. Тысячи копыт стучали о доски сходен. Черные быки, с белыми метинами на лбах, важно всходили на корабль. Изредка раздавалось мычание.

— Вряд ли будет что-нибудь неожиданное в море. Что с тобою? Ты празднуешь труса, Джексон?

В час пополуночи 6 августа «Мария» вышла в рейс.

«Мария» могла погибнуть лишь только в одном случае, если бы она встретила германскую подводную лодку. В те дни германские подводные лодки сверлили океаны и топили английские суда. Но транспорт «Мария» с грузом канадских быков не встретил подводной лодки. По крайней мере, я так полагаю, — сказал капитан Клих в этом месте своего рассказа.

6 августа к вечеру поднялся сильный западный ветер, баллов на 9 (сила ветра измеряется по десятибалльной системе; 1 балл обозначает легкое волнение.) Такой сильный ветер— большая гадость в это время года…

На следующий день к Канаде с транспорта «Мария» было получено радио:

«Судно кладет на 45 градусов. Скот страдает морскою болезнию, жаждой. Капитан Робертс».

Самое поразительное заключается в том, что это радио было последней весточкой, полученной на суше с борта транспорта «Мария», затем «Мария» пропала… судно в 2 500 тонн потерялось проще, чем теряется веревка! Никаких известии о «Марии»! Ни один корабль ее не видел. Ни на один берег не был выброшен спасательный круг с «Марии»… Или какая-нибудь другая штука…

Капитан Клих немножко помолчал.

— Я полагаю продолжал он, — что на «Марии» произошел скотский бунт. Скот сломал, вероятно, все загородки. Вероятно, быки карабкались друг на друга в четырехэтажных стойлах. Морская болезнь действует на быков сильнее, чем красный цвет.

Может быть, быки разбили рогами обшивку судна. Вероятно, быки вырвались на палубу, метались но палубе, валились за борт. Может быть, бычья туша запуталась в лопастях винта. Может быть, команда в ужасе покинула судно и пустилась вплавь по океану спасать свою жизнь на шлюпках. Мало ли что может быть в море?

Капитан Клих поднялся из-за стола кают-компании, и по траппу загремели его уверенные шаги.

Я пошел в свою каюту, натянул на плечи кожаную куртку и тоже поднялся наверх. Над океаном шла ночь. Кончались четвертые сутки нашего похода.

— Скажите, Николай Александрович, почему на Севере, вместо слова пролив, говорят Шар? Ну вот, например: Югорский Шар, Маточкин Шар.

— «Шар» — старинное слово; оно досталось нам в наследство еще от поморов — смельчаков, которые на деревянных судах шарили, искали проливы Новой Земли.

В ту же ночь капитан Клих достал из судовой библиотеки морскую книгу и прочитал мне вслух несколько страниц о мореплавателе Баренце. Капитан знал, что меня этот мореплаватель очень интересует.

Баренцово море названо в честь мореплавателя Баренца. Много лет тому назад, в 1594 году, богатые голландские купцы снарядили экспедицию, которая должна была искать северную морскую дорогу в Индию. Голландцы думали, что можно попасть в Индию северным морским путем…

В этой экспедиции участвовали три больших деревянных парусных судна. Два судна, под командою голландского адмирала Ная, попытались проникнуть в Карское море через Югорский Шар. Командир третьего судна, капитан Баренц, должен был попытаться обогнуть Новую Землю с севера. Баренц расстался с Наем около одного маленького океанского островка, направился на северо-восток от этого острова, дошел на своем судне до западного берега Новой Земли. Затем Баренц начал подниматься вдоль берега прямо на север. Баренц встретил моржей; в своих записках он называет их престрашными морскими чудовищами.

Вскоре Баренц встретил непроходимые льды. Тогда он повернул обратно. Со своего судна Баренц не заметил пролива Маточкин Шар. Вероятно, в тумане он проплыл мимо него. До дороге в Голландию Баренц встретил в море суда адмирала Ная, возвращавшиеся тоже домой. Осенью 1594 года Най и Баренц благополучно вернулись в Голландию.

В следующем году в Голландии снова решили послать на север экспедицию. На эту экспедицию возлагали большие надежды. По тогдашнему времени экспедиция была обставлена весьма хорошо. Начальствование над экспедицией поручили тому же адмиралу Наю, а Баренц в ней был капитаном одного из судов.

Однако возлагавшиеся на экспедицию надежды вовсе не оправдались. Экспедиция встретила тяжелый лед в северных водах, с трудом прошла к Югорскому Шару и больше времени простояла на якорях, чем была в плавании.

На судах матросы начали болеть цынгой. 15 октября 1595 года адмирал Най собрал к себе всех капитанов. На этом собрании капитаны решили возвращаться обратно.

И только один капитан Баренц отказался подписать акт заседания. Баренц предлагал еще раз попытаться обогнуть Новую Землю с севера или же, перезимовав на месте, продолжать плавание в будущем году. Однако Баренцу пришлось подчиниться большинству, и суда, претерпев много невзгод, перенеся ряд опасностей с экипажем, изнуренным цынгою и усталостью, осенью 1595 года вернулись в Голландию.