Леонид Денисов - Тайна безымянного острова (сборник)

Санный поход Мориса Вийона в глубь материка похож на поход Роберта Скотта к полюсу или на поход австралийца Дугласа Моусона, потерявшего всех своих спутников и едва спасшегося. В дневниках Щербатова и Вийона подробно описаны снежные бури, адский холод, рискованный переход через зону трещин, гибель метеоролога Гюре, провалившегося в ледяную пропасть вместе с упряжкой…

Я же позволю себе сразу перейти к последнему, заключительному этапу перехода. Изголодавшиеся, обмороженные, потерявшие всех собак, Вийон и Щербатов продолжали упорно идти по намеченному маршруту, когда увидели вдруг впереди небольшое кучевое облачко, неподвижно застывшее в синем воздухе… Такое облачко не могло появиться над ледяным покровом, лишь нагретая солнцем земля могла породить его. Они шли долго, и облако все манило их, а потом на горизонте возникло черное пятно — обнаженные скалы, и измученные путники заторопились, почти бегом побежали к ним…

В те годы никто не подозревал, что во внутренних районах Антарктиды встречаются свободные ото льда оазисы — наука узнала о них сравнительно недавно, — и исследователи были поражены видом бурых теплых скал и красноватого, причудливой формы не замерзшего озера.

Солнце по-настоящему нагрело скалы, и Вийон с Щербатовым, упав на их выветренную, покрытую коричневатой коркой поверхность, долго лежали, всем телом впитывая тепло, блаженствуя, отдыхая. Теперь, когда их пальцы перебирали обломки щебня, скопившиеся между камнями, когда с криком кружил над ними белый снежный буревестник, — теперь они чувствовали себя спасенными.

Приподняв голову, чтобы еще раз оглядеться, Александр Щербатов увидал метрах в ста от себя огромного каменного барана. Он легонько толкнул Вийона и по выражению лица товарища понял, что ему не померещилось. Да, перед ним стояло изваяние крутолобого, с могучими кольцеобразными рогами барана.

«По-моему, мы оба в здравом уме», — тихо, словно боясь спугнуть животное, сказал Щербатов Вийону.

«Как будто», — ответил тот.

Сам не зная, для чего он это делает, Щербатов взглянул на часы: они показывали двадцать три часа тридцать пять минут.

Прошло несколько минут, и что-то неуловимо изменилось в странном мире оазиса: баран вдруг утратил четкие контуры, он словно растворялся, превращаясь в бесформенную каменную массу, в обычные, ничем не примечательные скалы… Но тотчас скалы правее, столь же обыкновенные и ничем не примечательные, стали обретать, словно под резцом невидимого скульптора, еще неясные контуры. Чудилось, пластичный камень делается собранней, сбрасывает лишние куски породы. Таинственное движение огромной глыбы завершилось на глазах Вийона и Щербатова появлением слоноподобного существа, прочно стоящего на земле Антарктиды на коротких ногах-тумбах. Яркий солнечный блик упал на выпуклое плечо гиганта. Морис Вийон и Александр Щербатов увидели тонкую женскую фигурку, прильнувшую к ноге слона и молитвенно протягивающую к нему руки. Щербатов вскочил, порываясь броситься к изваяниям, но через мгновение женская фигура исчезла, исчезла сразу, будто ее убрали…

И вновь Щербатов непроизвольно взглянул на часы: они показывали ноль часов тридцать минут!

«Галлюцинация?»

«Нет», — возразил Вийон.

Каменный слон медленно растворялся; на секунду возникла неподалеку от него гибкая кошачья фигура и тоже исчезла. Морис Вийон и Александр Щербатов продолжали всматриваться в очертания скал, но загадочная жизнь их уже прекратилась.

«Причуды ледникового выветривания», — сказал Щербатов.

«Нет», — снова возразил Вийон.

Они посмотрели друг другу в глаза.

«Я думаю о вашей гипотезе, — сказал Вийон. — Тут не обошлось без человека».

«Останемся здесь на сутки, — предложил Щербатов. — Если все повторится…»

«Конечно, останемся», — тотчас согласился Вийон, хотя до двадцатого января оставались считанные дни.

Прошли сутки, и в тот же самый час скалы ожили: сначала появился баран, потом слон с прильнувшей к его ноге женщиной, потом гибкая крупная кошка.

«Ваши антаркты знали тайну сочетания скальных контуров с падающими на них солнечными лучами, — говорил Вийон, когда они, покидая оазис, двинулись к побережью. — И художники их создали серию скульптур… Наверное, здесь находился храм…»

На обратном пути, если у них находились силы, они думали о древней цивилизации и считали оставшиеся до двадцатого января дни; получалось, что у них нет даже суток в запасе…

Когда на их палатку обрушился снежный шторм, они поняли, что это конец, что открытие памятников антарктической культуры будет стоить им жизни.

«Только бы дневник нашли», — сказал Морис Вийон.

«Найдут», — уверенно ответил Щербатов.

Последние страницы дневника Щербатова полны рассуждений об антарктической цивилизации. Да, именно в эти дни, когда, обрекая их на гибель, бушевала снежная буря, Александр Щербатов занимался сравнением вероятных исторических судеб Атлантиды и Антарктиды.

Щербатов представлял себе доледниковую Антарктиду как обширную землю с горами и равнинами. В горах — разрозненные центры оледенения, но в прохладных прибрежных районах с разнообразной растительностью, морским зверем и рыбой вполне могли обитать и обитали антаркты.

Сравнивая Атлантиду, находившуюся в тропиках, с Антарктидой, Щербатов писал в своем дневнике, что до определенного момента условия обитания антарктов и атлантов разнились лишь тем, что в одном месте холоднее, в другом — теплее… Потом в Антарктиде началось стремительное по геологическим масштабам, а по человеческим медленное, продолжавшееся не одно тысячелетие увеличение ледников.

Остановить и уничтожить ледники антаркты, разумеется, не могли. Цивилизация их погибла, и лишь смутные следы ее удалось рассмотреть Щербатову и Вийону в оазисе. Но часть антарктов, как предполагал Щербатов, рассеялась по земному шару, переселилась в Африку, Америку, на острова Тихого океана. Рассказы антарктов о прежней родине были усвоены народами, с которыми они постепенно смешались, и в виде легенд достигли берегов Средиземного моря. Греческие ученые поверили легендам, обнаружили в них рациональное и потому упорно наносили Южный материк на свои карты…

Ришар не дождался Александра Щербатова и Мориса Вийона. Придя на покинутую зимовку, они оставили в доме свои дневники и пошли по направлению к базе, — пошли и не дошли, и следы их навсегда затерялись в Антарктиде.

Что можно добавить к рассказанному?.. Немногое, к сожалению. В статье Анри Вийона, которую он мне передал в Париже, говорится, что исследования, проведенные в Антарктиде во время Международного геофизического года, подтверждают: десять тысяч лет назад Антарктида не имела ледникового покрова. А на днях в письме, присланном мне уже в Москву, Вийон напомнил об открытой в Южной Америке «культуре Мазма»: скалы там, как и те, что описаны Щербатовым, «превращаются» в животных только при строго определенном освещении.