Александр Берман - Среди стихий

К скале подходит Анатолий Ферапонтов - Седой. Первые метры - один сплошной прыжок. Четкие, как тиканье часов, мелькающие удары ног, зацепы рук. Гора кричит: "Седой, Седой, лепи!" Он возносится вверх в невыразимо буйном азарте. И сейчас же из гущи деревьев с громоподобным звоном гитары взметнулась песня красноярцев. Музыкальный ритмизированный крик, подстегивающий, подгоняющий, взлетел к верхнему ярусу Крымской Яйлы, спугнул птицу, и она кружит... Толя прыжками проходит "Слона", "Слон" отделен от "Крокодила" гладкой плитой с тонкой трещинкой. Кончики пальцев, балетные носочки галош, он бежит вдоль трещины, словно ищет местечко, где хватит сил разорвать камень. (Вот так он подбегал ко мне на Столбах, когда я зависал, и легким движением руки или точным словом решал мой конфликт со скалой.) Нависающий участок "Блин". Теперь движения вкрадчивые, ни на секунду не прекращающиеся, подстерегающие. И снова бросок. И встал ногами на "Блин". Теперь Толя бросается на последние финишные метры! Есть! Контрольная отметка! Я с ним, там на скале, хотя вижу его лишь маленькой фигуркой. Вот она, радость зрителя! Я аплодирую. Толя не экономит лишнего метра: он хорошо вышел над отметкой, прочно встал, застегнул веревку на спуск и, оттолкнувшись, летит к нам на землю.

Секундометристы сообщили: "У Анатолия Ферапонтова лучшее время из 36 предыдущих участников!"

Через 10 минут Шура Губанов перекрыл время Седого, при полных баллах за технику.

На трассе чемпион страны ленинградец Виктор Маркелов. Он высокий, длинные руки, ноги, широкая амплитуда движений. Невозможно представить иным ни единого жеста. Так совершенна может быть лишь невольная красота, когда нет заботы о том, чтобы ее показывать, когда она сама возникает из ритма осмысленных действий, на которые пошел гигантский труд. Завороженный, смотрел я на плавный взлет Маркелова.

Ленинградцы затаили дыхание. В отличие от красноярцев они молчали. А Виктор опережает... опережает...

Результат Губанова перекрыт. Волнение на горе. Вздох облегчения у ленинградцев.

Я полулежу на камне и слышу над собой голос:

- Только наш Демин может его теперь опередить. Это Седой. Я и не слышал, как он подошел:

- Вечно меня искушает судьба. За чечевичную похлебку "бронзы" болеть против своих?! - говорит он.

А я болею за него. Потому что знаю, как надо ему остаться в тройке сильнейших.

Но он отбросил себя и закричал азартно, звонко, как только Демин взял старт. Невозможно было не увлечься: все личное и командное отлетело, когда на скале слились воедино неудержимый порыв Седого и совершенство Маркелова.

Опять взлетела, бьется в скалах песня красноярцев. В ней не слова, в ней крики в лесу со Столбов и падающий снег, не по снежинкам - лавины с деревьев. А потом взошло солнце, примчался ветер, и снег пошел потоками со скал, пересекая свет, смешался с ним и пылью затопил долину. А километровые тени укорачивались на земле в проталинах, потому что была весна и утро...

Смолк гром гитары. Ревет гора. Демин стал чемпионом.

Над голубой водой бухты Ласпи со скалы на скалу протянули трос. На нем двое парней. По очереди они ходят туда-сюда. Это Демин и Кыля. Внизу искрятся волны, и море от берега до горизонта наполнено солнцем. Красноярцы - это черт знает что - они неистощимы! Демин выучился ходить по канату и теперь учит всех. Он и меня научил. Демин самый спокойный из красноярцев. А Кыля сделан из контрастов. Большую часть времени он невозмутим, но в минуту действия превращается в вихрь. Вот сейчас он, теряя равновесие, слабо улыбается. Казалось неминуемым купание. Ничего подобного. Кыля пропал появился человек-кошка. Он извернулся и спасся в два прыжка на скале. На набережной засвистели, засмеялись, а на скале - опять невозмутимый Кыля.

Скалолазы отдыхают.

Вечер. Из темноты в круг фонарного света выпрыгивает Седой:

- Знаешь, что показал последний подсчет?.. Если завтра победим в связках, то я абсолютный чемпион по сумме очков. Лучше бы не говорили, теперь не засну. - И растворился в темноте.

Но следующий день ничего не изменил. Саша Демин стал абсолютным чемпионом.

Снова вечер. На набережной много людей. Я искал Седого. Сверху донесся звук его гитары. Я поднялся к нему. Толя грустно пел. Потом над краем скалы показалась одна голова, другая, третья... На крохотной площадке не хватает места, и люди висят - скалолазы.

Свет луны лег на половину моря, на светлые волосы гитариста, на лица собравшихся внизу.

Вдруг Седой оглушительно закричал:

- Саня Демин! На трос, на трос! Пусть все смотрят на первого скалолаза мир-р-а!!!

Внизу зааплодировали. Тогда на тросе появился Демин и медленно пошел, пересекая лунный свет. А Седой запел его любимую песню.

Интересно, сейчас лунная неделя или нет? В Москве давно не видно неба дождь то сильный, то слабый. Неужели сегодня я увижу море, с шоссе над Алуштой, с поворотом на Ялту. До этого поворота остаются часы, минуты и секунды...

На нем белый костюм, и только что в пыли и грохоте камнепадов он стоял, как генерал среди битвы, незримо руководя происходящим. Это его команда готовит новую, никем не виданную, скалу к новым соревнованиям.

Это Иван Иосифович Антонович - создатель спортивного скалолазания. Мы идем с ним по Старой Крымской дороге, и он рассказывает: "Когда соревнования вышли на арену Крыма - уникального скалодрома над морем, где сама обстановка поднимала душу, рождала романтический всплеск, тогда, раскрылся уникальный человеческий талант на вертикали.

Говорят, что в моем возрасте тянет людей к старым местам. Но я предлагал все новые скалы, и в конце концов такие, на которые никому никогда не приходило в голову лезть.

Сначала скалы Уч-Коша. Овладев ими, мы двинулись на Нижнюю Ореанду. Еще один год на тех скалах, и стало ясно, что это не предел. Тогда мы вышли на Красный Камень. Потом было много скал; потом скала Хергиани. Мы подобрали ее в 1968 году. В тот год бессменный чемпион в скалолазании Михаил Хергиани уступил первенство Виктору Маркелову. Виктор был прекрасно подготовлен к соревнованиям, а Миша в тот год все силы потратил на большой альпинизм. Но он не хотел отстать в скалолазании и переживал. Я показал ему новую скалу.

- Ну как тебе она нравится?

- Это хорошая новая скала... А чемпионы на ней будут старые, - сказал он азартно.

Через год мы собрались перед этой скалой, уже после гибели Миши. Мы назвали ее "скалой Хергиани".

Многие "чистые скалолазы" обвиняли Антоновича: вы тормозите развитие скалолазания, все время привязываете его к альпинизму. Кому нужны, например, соревнования в связках, ведь все равно есть судейская страховка. Веревка замедляет движение, скалолаз должен взлетать по скалам, а не ползать с веревкой. В противовес этому Антонович настаивал, чтобы в связках сохранили и альпинистскую обувь - тяжелые ботинки. Альпинисты ведь не ходят в легких тапочках или в галошах, как на Столбах красноярцы.