Павел Рототаев - Покорение гигантов

И снова шаг за шагом поднимается колонна людей все выше и выше по крутому склону Ракиот-пика.

Подъем к ребру Ракиот-пика и переход с него к гребню Нанга-Парбат, несмотря на опасения, прошел довольно быстро и без осложнений. Лишь на последнем участке пути, находясь уже в тени гребня Ракиот-пика, альпинистам и носильщикам стало холодно.

На гребень восходители вышли довольно рано. Пока готовили горячую пищу и обедали, погода стала меняться. Из ущелий вдруг начал подниматься туман. Он заполнял глубокие ущелья и, подобравшись к гребню, стал прикрывать его сначала своими малыми, а затем и большими клочьями, как хлопьями белой ваты.

Но уже во время установки лагеря туман стал расходиться. Из под его пелены встал взлет главной вершины Нанга-Парбат. Массив медленно раскрывался, показываясь во всей своей красе.

Носильщики, бросив полурасставленные палатки, вместе со спортсменами смотрят на это чудное видение с восторгом. Кажется, что все напряжение последних недель сразу куда-то улетучилось, и все участники, как завороженные, смотрят на величественную картину, не чувствуя усталости.

Последние лучи вечернего солнца падают на Серебряное седло, где покрытые вечным снегом выступы блестят ярко, как слитки серебра. Северная стена Нанги сейчас в тени, и поэтому она кажется еще более мрачной и даже какой-то зловещей. Перед глазами альпинистов весь путь по гребню вплоть до Серебряного седла. Этот гребень представляет собой ряд мощных снежных взлетов, сглаженных часто дующими с юга ветрами.

При вечернем освещении весь путь до Серебряного седла выглядел нетрудным. Само седло казалось очень близким.

Находящиеся в этом лагере испытывали сильное ощущение холода. Каждый из них старался не стоять на месте и непрерывно двигаться. Но это оказалось не так-то просто — быстро наступающая усталость не давала согреться и этим способом.

Все спешили с установкой лагеря, чтобы скорее залезть в палатку и согреться в теплом спальном мешке.

Но даже и тогда, когда все разместились по палаткам и легли спать, долго еще слышались тихие разговоры. И все они велись вокруг Нанга-Парбат. Грандиозный массив притягивал все стремления участников экспедиции. Носильщики оживленно переговаривались, но вскоре и они затихли. Весь маленький лагерек погрузился в сон.

Несмотря на тесноту в палатках, все спали хорошо. Но утро принесло альпинистам большое огорчение. Трое носильщиков заболели горной болезнью и не могли следовать вместе с штурмовой группой. Положение усложнялось. Ждать в лагере прихода других носильщиков не приходилось. Да и к тому же участники штурмовой группы знали, что в резерве экспедиции не было сильных носильщиков. Заболевшим «великодушно разрешили» возвращаться обратно, не заботясь о том, как они пройдут в таком состоянии этот сложный путь. Остальные начали готовиться к выходу по маршруту к вершине.

С некоторым опозданием против намеченного времени группа вышла в дальнейший путь с оставшимися носильщиками. Гребень, ведущий к Серебряному седлу, не представлял особых трудностей для движения. Он то плавно поднимался вверх, то вновь некруто понижался. Иногда он переходил в сравнительно узкий гребешок, ажурной аркой нависающий над мощными и крутыми северными склонами. В отдельных местах этого гребня фирн был очень твердый — приходилось вырубать ступеньки.

Величествен вид на массив Нанга-Парбат. Все более чувствуется его исключительная мощь. Со стороны Рупала и Ракиота поднимается прибой ползущих снизу туманов. Под отвесным полуденным солнцем все выше поднимается море облаков. Они обволокли гребень, и с нижних лагерей не могут следить за передвижением штурмовой группы. Вот первые обрывки тумана долетают до идущих, и через некоторое время вся группа оказывается окутанной серо-молочной пеленой.

К вечеру погода вновь проясняется. Совсем близко возникает между двух мрачных скальных выступов блестящий снежный мостик Серебряного седла. Кажется, что вот еще усилие и участники штурмовой группы достигнут его. Но это только кажется.

Крутая, почти отвесная скальная стена пятикилометровым обрывом спускается в ущелье Рупал. Снег на ней держится только в отдельных выемках да на выступах. Блестящий белый снег находится в резком контрасте с цветом темных, почти черных скал. А над этим грозным и величественным массивом высилась ослепительно сверкающая вершина, как бы состоящая из чистейшего серебра.

Носильщики по-другому воспринимали частые остановки альпинистов. Они говорили между собой, что альпинисты устали и останавливаются для того, чтобы отдохнуть. Такое медленное движение было для носильщиков неприятным. Они мерзли на свежем ветре, который был здесь, на гребне, легкая одежда мало их защищала.

Все участники штурмовой группы еще до захода солнца влезают в спальные мешки. Вопрос о погоде не беспокоит их, так как все признаки за то, что на следующий день погода будет хорошей. Гораздо больше беспокоит ночь. Все желают, чтобы она была тихой. Насколько хорошо удастся выспаться в эту ночь перед штурмом, настолько успешен будет сам штурм. Выход с задержкой в этот день и беспокойная предыдущая ночь сильно повлияли на продвижение группы. Уже сейчас к концу дня отдельные альпинисты жалуются, что им трудно дышать, других очень беспокоит холод, третьи почему-то не могут заснуть.

Носильщики скоро умолкают. Но сон их некрепок — холод дает себя знать.

Ночью температура доходит до —15°С, но некоторые из участников при свете свечи стараются внести запись в свои дневники…

Утро взволновало штурмовую группу. Двое носильщиков заявляют о том, что они больны. Вид у них действительно измученный. Конечно, идти вверх они не могут. Но хуже то, что приходится выделить одного альпиниста для их сопровождения вниз. Распоряжением начальника экспедиции для этого был выделен Бехтольд, который также чувствовал себя неважно. Горная болезнь не миновала и его.

Таким образом, штурмовая группа уменьшилась на шесть носильщиков и одного альпиниста. Носильщиков осталось вместо 17 только 11, а альпинистов 5.

Итак, трое возвращались вниз по пройденному пути.

Все остальные готовились к выходу на Серебряное седло, к этой перемычке между двух черных скальных выступов. Средний по крутизне снежный взлет к седлу неровен, снег бугрист, и только к самой седловине он становится более ровным и даже более отлогим. Если снизу этот склон казался очень крутым и неизвестно было, как придется выйти на седло, то практика показала, что склон этот гораздо проще. Преодоление его большого труда не составило.

В этот момент при взгляде из лагеря 4 было видно, как маленькие черные точки медленно движутся по снежным склонам. Одни из них поднимаются все выше и выше к Серебряной седловине, другие, ежеминутно оглядываясь, идут по гребню в направлении лагеря 6.