Ян Рыбак - Хан Тенгри с севера. Негероические записки

***

Ворочался я долго, но под утро всё же крепко уснул и встал в бодром состоянии духа. Погода прохладная и чуть тревожная. Светит солнце, но по небу несёт высокие перистые облака, и с Чапаева вниз по ребру слетают волны резкого ветра, несущего сухую снежную пыль. Я, не торопясь, завтракаю и собираюсь на выход. Спешить некуда. Во-первых – надо подождать москвичей, которые поднимутся ко мне из нижнего лагеря, а во-вторых, за ночь намело снега, и у меня нет никакого желания ложиться грудью на амбразуру – пробивать народу тропу. Как я обнаружил только утром, в соседней палатке ночевали американцы, и я решаю, что героический покоритель Эвереста Скотт вполне может взять на себя эту почётную миссию. Вскоре они и вправду уходят вверх по ребру, останавливаясь и пригибаясь каждый раз, когда очередной смерч снежной пыли накатывает на них с верхних склонов. Несмотря на то, что Скотт тропит, ему приходится периодически поджидать своего клиента.

Я вернулся к своим делам и совсем забыл о них, как вдруг, к моей досаде, они вернулись. Клиент Скотта прошёл мимо меня с зелёным лицом, отошёл к краю площадки и выдал на-гора всё, что накопилось на душе. «Что случилось?» – спросил я Скотта. «Парень немного перебрал вчера...» – ответил Скотт с ехидной усмешкой. Он совсем не выглядел огорченным.

К 9 утра подходят Витя с Игорем, и мы выходим. Делать нечего – надо тропить. Я обнаруживаю, что даже то, что протропил Скотт, успело замести снегом. Через час я начинаю сдавать, и меня сменяет Игорь. Идём медленно. Самочувствие лучше, чем вчера, но ноги слабоваты – слабее, чем на первых выходах. Зато высота пока не давит – наакклиматизировался я, как положено.

Выше становится полегче, поскольку почти весь свежий снег посдувало ветром. Что действительно портит жизнь, так это заряды снежной пыли, налетающие на нас с отупляющей регулярностью. Начинают подмерзать руки, и перед скальным поясом я меняю перчатки на те, что потолще. Перед скалами долго жду своей очереди.

Оказалось, что скалолазание – не Витин конёк, и он долго приноравливается прежде, чем сделать следующий шаг. Игорь же пролез первым, довольно ловко, и теперь он ворчит и фотографирует сверху нашу возню.

Где-то над скалами мы встречаем Володю, который спускается в Базовый Лагерь. Ещё вчера я узнал, что он таки дошёл до вершины. Я поздравляю его – хлопаю по плечу и жму руку. Для человека, поднявшегося на вершину Хан Тенгри после трёх ночей на седловине, он выглядит на удивление свежим. Мы договариваемся с ним о том, что он оставит нам с Эялем свою палатку, стоящую в первом лагере. Кроме того, я взял у него горелку и рацию. Я обещаю вернуть ему всё в Алмаате перед отлётом, а он желает мне удачи и уходит вниз к своей Ире, к отдыху, к тихим матрасным радостям на берегу хрустального озера Иссык-Куль.

Во второй лагерь наша троица выползла только в шестом часу. Первым делом я занялся готовкой ужина. Заготовил большой мешок снега, так чтобы хватило и на утро, и залез в палатку топить воду. Приготовил себе картошку с колбасой и луком, а потом долго гонял чаи вприкуску с абсолютно улётной халвой. Вы когда-нибудь ели халву с изюмом, залитую горьким шоколадом? Если нет, то вам ещё есть для чего жить...

После ужина я пошёл прогуляться по лагерю и пофотографировать закат. Народу в лагере – море. Даже странно думать, что вся эта весёленькая тусовка (полтора десятка палаток!) обосновалась посреди довольно крутого маршрута на Хан Тенгри. Поражаюсь, до чего тепло меня все тут встретили. Они привыкли, что я являюсь эдаким печальным атрибутом лагерной столовой, и, похоже, никто не ожидал меня здесь увидеть. Покойник восстал из гроба...

Вечером снова пару раз сводило ногу, и я приготовил себе гидрана и выпил для профилактики. Это такой специальный порошок, который восстанавливает солевой баланс в организме. Затем натопил себе бутылку горячей воды и завалился с ней спать. В этом не было ничего сексуального – можете мне поверить.

***

Всю ночь сильнейшие порывы ветра трепали палатку. Спал я урывками, и сны мне снились какие-то странные. Будто я – это кто-то другой, который находится в палатке и смотрит сверху на меня настоящего, то есть того, который спит. Иногда нас, чужаков, было даже двое. При всей бредовости, сон был очень ярким.

В 12 ночи я понял, что до рассвета не дотяну – нужда меня одолеет. Заготовить бутылку на подобный случай я не удосужился, поэтому собираю волю в кулак, натягиваю пуховку и пластики и выхожу «до ветра». Какое там «до ветра»... До урагана! Отхожу за палатку на пару шагов, ровно настолько, чтобы завтра не черпануть «желтого снега». Стою по колено в сугробе. Ветер ревёт, снег летит параллельно земле. Струя тоже...

Возвращаюсь в палатку и дрожа заползаю в спальник. Через какое-то время я-чужак вновь усаживается в палатке у моего тела и о чём-то долго и проникновенно разглагольствует.

Под утро проснулся с головной болью и принял таблетку. Выглянул наружу, а там такой ветрище, что люди по лагерю ходят, наклонившись под 45 градусов. Приготовил на завтрак овсянку, но что-то она в меня не пошла. Кое-как её в глотку затолкал, но чувствую – назад просится. Я сел, привалившись спиной к стенке палатки, и сжал зубы. Стерпится – слюбится! И, вправду, спустя минут пять овсянка угомонилась, и я выбрался наружу, узнать, что к чему.

Британцы уходят наверх, несмотря на ветер. Упорный Моисеев гонит их на седловину. Кроме него их сопровождают ещё четверо гидов и портеров: Вадик Попович из Н.Тагила, Вася, который местный, казахстанский, и двое молодых ребят. Кажется, их звали Сашами... С Васей я сдружился, пока сидел в Базовом Лагере. Он меня всё про жизнь в Израиле расспрашивал, и всё недоумевал, почему мы не можем отдать палестинцам всё, что они хотят, а потом посмотреть, что из этого получится.

Я желаю Васе удачного восхождения. Глаза у него печальные, и я его понимаю. В такой ветрило не то, что британцев – собаку не выгуливают. Витя с Игорем решают остаться до завтра, а я какое-то время не знаю, что решить. С одной стороны – время поджимает, и случай подходящий – можно пойти с Моисеевской командой. С другой стороны – чувствую я себя довольно паршиво, а погода – дрянь. Есть у меня такое чувство, что посидеть денёк на этой высоте мне только на пользу пойдёт. Да и от москвичей убегать не хочется. Хорошие ребята, привык я к ним. В итоге решаю остаться на днёвку.