Морис Эрцог - Аннапурна

8 часов 30 минут. Крики продолжаются. На всякий случай пишу на снегу буквы «Vu» [102].

Через несколько минут один человек быстро идет к серакам, под которыми должен находиться лагерь IV. Не дойдя по горизонтали триста метров, он останавливается, подает сигналы и возвращается. Остальные как будто без особого труда встают и проходят через лагерь IV Теперь их не двое, а четверо.

Таким образом, всего там четверо плюс тот, кто вышел им навстречу, плюс товарищ или товарищи последнего! Местоположение лагеря IV около воронки «Серпа» лучше защищено, и отсюда можно быстро спуститься к лагерю III или II. Как раз сейчас лавины прекратились.

9 часов 30минут. Виден Нуаель, он добрался до лагеря I.

10 часов. Наконец в воронке «Серпа» появляются три человека, спускающиеся к лагерю III (один сагиб, два шерпа?). Ветер западный. Чудом еще держится хорошая погода. Аннапурна свободна от облаков. Если бы погода сохранилась!

11 часов. Появляются два человека, быстро спускающиеся по следам первой группы. Они не связаны, вероятно, это сагибы. При таком темпе движения они будут здесь до вечера. Наконец-то мы все узнаем!..

11 часов 15минут. Появляется фигура, как раз в том месте, где мы видели утром человека, идущего по направлению к лагерю V. Он останавливается и явно смотрит вверх. Это до некоторой степени хороший признак, так как этот человек, очевидно, не один в лагере IV. Таким образом, он и его вероятный товарищ – это уже двое. Три + два – пять человек на спуске, а всего семь. Из десяти – семь. Как будто где-то выше должна быть еще одна связка.

12 часов 20минут. Слежу за группой из четырех человек, траверсирующих очень крутой склон над лагерем III. За ними отставший одиночка. Затем, очень высоко, еще один, который только что вышел из лагеря IV и очень быстро спускается: может быть, это один из тех, кого я недавно видел? Внезапно из-под ног у тех, кто подходил к лагерю III, как извержение вулкана, вырывается снежное облако. Беспорядочно кувыркаясь, люди катятся по склону. Лавина уходит вниз: на снегу неподвижно лежат три человека, тот, кто находится ниже всех, пролетел метров сорок [103].

Он встает и поднимается по склону, затем появляются еще двое, когда они расходятся, за ними виден четвертый. Слава богу, все целы!

Наши шерпы поняли, что случилось. Ангава и Путаркэ выходят навстречу с ледорубами и очками взамен утерянных при падении. Потерпевшие продолжают спуск, в 15 часов в верхней части лавинного конуса они встречаются с двумя шерпами. Наконец-то мы все узнаем!"

Палатки лагеря II теперь совсем близко… Ишак, Нуаель, Удо устремляются к нам. Мне не терпится сообщить им радостное известие. Я кричу:

– Мы возвращаемся с Аннапурны… Позавчера мы были с Ляшеналем на вершине!

И после некоторой паузы:

– У меня отморожены руки и ноги…

Все они помогают мне, Ишак что-то протягивает. Нуаель поддерживает. Удо уже начинает осмотр…

Моя роль закончена. Мы добились успеха, и я знаю, что все товарищи вскоре будут здесь.

Спасены!.. Аннапурна побеждена, и мы спустились. Теперь инициативу должны взять на себя мои товарищи, и в первую очередь Удо, на которого мы возлагаем все надежды. Я целиком передаю себя в их руки. Я доверяюсь преданности друзей. Для меня теперь имеет значение лишь завоеванная нами победа, которая навсегда останется в наших сердцах как сверкающая радость и безмерное утешение.

Другие должны теперь организовать возвращение и доставить нас на землю Франции.

Товарищи хлопочут вокруг меня: снимают рукавицы, штормовку, укладывают в приготовленную для меня палатку. Все это меня вполне устраивает, новое существование будет недолгим, но сейчас оно приятно и удобно. Несмотря на ухудшение погоды, вскоре появляются остальные: сначала приходит Ребюффа, у него поморожены пальцы на ногах, и ему очень трудно двигаться. С окровавленными губами, с измученным лицом, он производит тяжелое впечатление. Так же как и меня, его быстро раздевают и до оказания первой помощи укладывают в палатку.

Ляшеналь еще далеко. С отмороженными ногами, измученный, ослепший, как он смог пройти этот тяжелый и опасный путь? На спуске его догоняет Кузи, который помогает ему идти. Ляшеналь преодолевает небольшие трещины, глиссируя на заду. Кузи, сам страшно утомленный, все же оказывает ему большую помощь.

Вплотную за ними следует Лионель; Террай в связке с еще очень крепким Шацем. Маленькая группа подходит к лагерю. Впереди Лионель.

Марсель Ишак идет ему навстречу, к большому конусу. Появление Террая полно драматизма. Совершенно ослепший, он идет навалившись на Анг-Таркэ. Его лицо, обрамленное громадной бородой, искажено гримасой боли. Этот сильный человек, этот богатырь, едва передвигая ноги, восклицает:

– Но у меня еще много сил! Если бы я мог видеть, я бы спустился сам!

Нуаель и Удо потрясены его видом. Всегда такой сильный, как измучен и беспомощен он сейчас! Это ужасное зрелище переворачивает им душу.

Сразу же за Терраем приходят Шац, Кузи и, наконец, Ляшеналь. Последнего почти несут два шерпа. Беспорядочными движениями он выбрасывает вперед ноги, и издали впечатление такое, как будто он крутит в пустоте педали. Откинутая назад голова перевязана. Лицо изуродовано нечеловеческими страданиями и бесконечной усталостью. Вряд ли он смог бы еще продержаться больше часа. Так же как и я, он назначил себе краткий срок, и это помогло ему добраться до цели. И однако, несмотря ни на что, наш Бискант находит в себе силы сказать Ишаку:

– Хочешь видеть, как проводник из Шамони спускается с Гималаев?

Вместо ответа Марсель Ишак протягивает ему кусок сахара, пропитанный адреналином. Террай ищет палатку в двадцати сантиметрах от своего носа. Больно видеть, как он протягивает руку, ощупывая препятствия. Ему помогают, его укладывают. Ляшеналь также вытягивается на надувном матрасе.

Теперь уже все спустились вниз и собрались в лагере II. Но в каком состоянии! Инициатива теперь принадлежит Удо. Он производит беглый осмотр. При виде ужасного зрелища, которое мы собой представляем, на его лице попеременно отражаются то отчаяние друга, то суровое хладнокровие хирурга.

Меня он осматривает первым. Руки и ноги намного выше запястий и колен совершенно потеряли чувствительность. Руки в ужасном виде: в сущности, на них не осталось кожи, а немногие сохранившиеся куски свисают черными клочьями. Пальцы распухшие, искривленные. Ноги едва ли выглядят лучше: подошвы коричневато-фиолетового цвета и абсолютно нечувствительны. Я боялся, что рука, причинявшая мне такую боль, сломана, но как будто ничего серьезного нет. С шеей тоже все в порядке.

Полный тревоги, я жажду узнать первое впечатление Удо. – Что ты об этом думаешь? – спрашиваю я его, готовый услышать худшее.