Бернард Корнуэлл - Враг божий

Он двинулся прочь, я – за ним.

Артур молчал всю дорогу на холм, молчал, пока мы шли по тропе, молчал, когда подходили к краю обрыва. Впереди в море вдавался мыс; волны с яростью бросались на камни, взметая ввысь белые брызги; ветер ревел не умолкая. Над нами сияло солнце, но над морем висела черная туча, и Артур смотрел, как дождь хлещет по бесприютным волнам. Ветер морщил рябью его плащ.

– Ты знаешь легенду об Экскалибуре? – спросил Артур. "Лучше тебя", – подумал я, но не стал говорить, что этот меч – одно из сокровищ Британии, и сказал только:

– Да, господин. Мерлин выиграл его в состязании с ирландским друидом и отдал тебе в Камнях.

– С уверениями, что в час беды довольно будет вонзить меч в землю, и Гофаннон придет из Иного мира мне на подмогу. Верно?

– Да, господин.

– Ну же, Гофаннон! – закричал Артур ветру, вытаскивая из ножен клинок. – Приди! – И с этими словами вонзил меч в землю.

Чайка кричала на ветру, море ударяло о камни и откатывало назад, соленый ветер раздувал наши плащи, но ни один бог не пришел на зов.

– Да простят меня боги, – выговорил наконец Артур, глядя на качающийся меч. – Как же мне хотелось убить это жирное чудище!

– Так почему ты этого не сделал? – хрипло спросил я.

Артур некоторое время молчал. По его худому лицу текли слезы.

– Я предложил им смерть, Дерфель. Быструю и безболезненную. – Он вытер рукавом щеки, потом во внезапной ярости пнул меч. – Боги! – Он плюнул на дрожащий клинок. – Какие боги?!

Я вытащил Экскалибур из земли и счистил с него грязь. Артур не желал забирать меч, и я с почтением уложил клинок на серый валун.

– Что с ними будет, господин? – спросил я.

Артур опустился на соседний камень. Некоторое время он не отвечал, только смотрел на дождь над далеким морем, и слезы струились по его щекам.

– Я прожил жизнь, следуя клятвам, – сказал он наконец. – Я не умею иначе. Я ненавижу клятвы, как всякий человек: они связывают нас, ограничивают нашу свободу, а кто не хочет быть вольным? Но отринуть клятвы – значит отринуть руководство. Мы впадем в хаос. Станем не лучше скотов.

Он зарыдал, не в силах говорить дальше.

Я смотрел на серые вздымающиеся валы и думал: "Интересно, где их начало и где конец?", потом спросил:

– Что, если сама клятва была ошибкой?

– Ошибкой? – Артур посмотрел на меня, потом снова на океан. – Иногда, – с тоскою проговорил он, – клятву не удается сдержать. Я не сумел спасти королевство Бана, хотя, видят боги, старался изо всех сил. Я не сдержал клятву и за это плачу, но я не нарушил ее сознательно. Я еще не убил Эллу, но клятва не нарушена, просто ее исполнение отложено на будущее. Я обещал освободить Хенис Вирен от Диурнаха, и освобожу. Возможно, эта клятва была ошибкой, но я ее дал. Вот ответ на твой вопрос. Если клятва была ошибкой, ее все равно надо исполнить. – Он вытер щеку. – Поэтому да, когда-нибудь я поведу своих воинов против Диурнаха.

– Ты не клялся Марку, – горько заметил я.

– Да, – согласился он. – Но Изольда и Тристан клялись.

– Есть ли нам дело до их клятв?

Он уставился на свой меч. В сером клинке с узорной насечкой: драконьи головы, высунувшие длинные языки, в обрамлении причудливых завитков отражались черные тучи.

– Меч и камень, – тихо проговорил Артур, думая, возможно, о том времени, когда Мордред станет королем. Он резко вскочил и, повернувшись спиной к мечу, устремил взгляд на далекие холмы.

– Предположим, две клятвы входят в противоречие. Скажем, я клялся сражаться за тебя и за твоего врага. Какую из них я должен исполнить?

– Первую по времени, – отвечал я, ибо знал закон не хуже его.

– А если обе даны одновременно?

– Представить дело на суд короля.

– Почему короля? – пытал Артур, как будто я – молодой воин, наставляемый в законах Думнонии.

– Потому что клятва королю, – без запинки отвечал я, – превыше всех других клятв.

– Значит, король – хранитель всех наших обетов, – проговорил Артур, – и без него останется лишь путаница противоречивых клятв. Без короля – хаос. Все наши клятвы ведут к королю, Дерфель, все наши законы – в его руках. Если мы восстаем против короля, мы восстаем против порядка. Мы можем сражаться с другими королями, даже убивать их, но лишь когда они угрожают нашему королю. Король – это народ, и мы – в его власти. Что бы мы с тобой ни делали, мы должны поддерживать короля.

Я понимал, что он говорит не про Тристана и Марка. Он думал о Мордреде, и я решился высказать вслух то, о чем с тревогой думала вся Думнония.

– Многие говорят, о господин, что королем должен быть ты.

– Нет! – выкрикнул Артур навстречу ветру. – Нет, – уже тише повторил он, глядя на меня.

Я обратил взгляд к лежащему на камне мечу.

– Почему?

– Потому что я клялся Утеру.

– Мордред, – сказал я, – не годится в короли. И ты это знаешь.

Он снова повернулся к морю.

– Мордред – наш король, и это все, что нам с тобой положено знать. Мы ему присягали. Мы не вправе его судить, он будет судить нас. Если мы двое решим, что королем должен быть кто-то другой, что станет с порядком? Если одному можно самовольно захватить трон, то можно любому. Если я свергну Мордреда, почему бы другому человеку не свергнуть меня? Весь порядок разрушится. Наступит хаос.

– Думаешь, Мордред стремится к порядку? – горько спросил я.

– Мордред еще не вступил на престол, – отвечал Артур. – Он может перемениться, осознав всю меру своей ответственности. Думаю, что это вряд ли произойдет, но прежде всего, Дерфель, он – наш король, и мы должны повиноваться ему, поскольку таков наш долг. Во всем мире... – Он внезапно схватил Экскалибур и обвел острием весь горизонт, – во всем мире есть одна безусловная правда – правда короля. Не богов. Они из Британии ушли. Мерлин пытался их вернуть – но погляди сейчас на Мерлина. Сэнсам говорит, что его бог могуществен. Может быть, так и есть, но не для меня. Я вижу лишь королей; в королях соединяются наши клятвы и наш долг. Без них мы превратимся в ораву дерущихся скотов. – Он резким движением убрал Экскалибур в ножны. – Я должен поддерживать королей, ибо без них наступит хаос. Поэтому я сказал Тристану и Изольде, что они предстанут перед судом.

– Перед судом! – воскликнул я и сплюнул в прибой.

Артур гневно посмотрел на меня.

– Их обвиняют в краже. В клятвопреступлении. В прелюбодействе.

Последнее слово он, кривясь, бросил в сторону моря.

– Они любят друг друга! – закричал я и, не услышав ответа, швырнул ему в лицо упрек: – Предстал ли ты перед судом, Артур ап Утер, за нарушение клятвы? Не Бану, нет, а той клятвы, которую ты принес Кайнвин при обручении? Ты преступил клятву, но никто не поволок тебя к магистратам!

Артур в ярости обернулся. На миг показалось, что сейчас он выхватит Экскалибур и бросится на меня. Его трясло, однако он остался стоять, только в глазах снова блеснули слезы. Артур молчал долго, потом кивнул.