Бернард Корнуэлл - Тигр стрелка Шарпа

Прапорщик Фицджеральд, которому было всего восемнадцать, небрежно прогуливался чуть в стороне от строя, посвистывая и помахивая саблей.

– Сейчас выступим, сэр! – бодро крикнул он Лоуфорду и, не дождавшись ответа, с удивлением оглядел застывшую в зловещем молчании роту. – Вы что, боитесь?

– Берегут дыхание, мистер Фицджеральд, – сухо бросил Хейксвилл.

– Дыхание? Эти парни разобьют врага, даже если споют дюжину песен. Верно, ребята?

– Побьем супостатов, сэр, можете не сомневаться, – отозвался Том Гаррард.

– Тогда покажите, как вы умеете петь, – распорядился Фицджеральд. – Терпеть не могу тишину. Намолчимся в могилах, парни, так что давайте немного пошумим. – Обладая хорошим тенором, прапорщик затянул песенку о молочнице и настоятеле, и к тому моменту, когда они добрались до места, где рассказывалось, как голый и с завязанными глазами ректор, сгорая от страсти, приближается к корове Бесси, песню подхватила уже вся рота.

Допеть до конца, однако, не удалось, поскольку веселье оборвал подъехавший от головы колонны капитан Моррис.

– На полуроты! – крикнул он сержанту.

– На полуроты! Есть, сэр! Рота! Прекратить драть глотки! Слышали, что сказал офицер! – заревел Хейксвилл. – Сержант Грин! Командуйте задними шеренгами. Мистер Фицджеральд! Позвольте попросить вас занять место слева, сэр. Передние шеренги! Оружие – на плечо! Двадцать шагов вперед, шагом... марш! Живей! Живей!

Передние десять шеренг промаршировали на двадцать шагов вперед и замерли, оставив позади другие девять. По всему батальону роты перестраивались в две полуроты, выполняя маневр с такой четкостью, будто демонстрировали выучку у себя на йоркширском поле. Другие шесть батальонов 33-го полка делали то же самое и с не меньшей точностью. Эти шесть батальонов состояли из местных солдат, находящихся на службе Ост-Индской компании, но обмундированных, как и королевские войска, в красные мундиры. Все шесть батальонов сипаев развернули знамена, и Шарп, заметив яркие флаги, посмотрел вперед, туда, где под жарким индийским солнцем затрепетали извлеченные из кожаных чехлов два огромных стяга 33-го полка. Один был британский, с вышитыми боевыми символами полка, второй – полковой, с эмблемой на алом поле, совпадавшем по цвету с отделкой мундиров. Развернутые шелковые полотнища заметил и враг – пушки на холме отозвались внезапной канонадой. Если раньше огонь вело только самое крупное орудие, то теперь ожили и пушки поменьше. Их было шесть, и посланные ими ядра улеглись на приличном расстоянии от всех семи разворачивающихся батальонов.

Майор Ши, ирландец, командовавший полком в отсутствие полковника Артура Уэлсли, взявшего на себя контроль над всей бригадой, подал лошадь назад, переговорил коротко с Моррисом и вернулся к голове колонны.

– Сбросим ублюдков с холма! – прокричал Моррис, обращаясь к пехотинцам, и, отвернувшись, прикурил сигару. – Любой, кто струсит, – продолжал он, убирая трутницу, – будет расстрелян. Слышите меня?

– Ясно, сэр! – крикнул в ответ Хейксвилл. – Расстрелян! Да! И ваши имена будут зачитаны у вас дома в церквях как имена трусов. Так что деритесь как англичане!

– Шотландцы, – проворчал голос за спиной Шарпа, но слишком тихо, чтобы сержант услышал.

– Ирландцы, – добавил другой.

– Среди нас нет трусов, – уже громко объявил Гаррард.

Сержант Грин, человек сдержанный и спокойный, укоризненно покачал головой.

– Тише, парни. Я знаю, вы все выполните свой долг.

Передняя колонна двинулась с места, задние остались, выжидая, чтобы батальон мог наступать с широкими интервалами между своими двадцатью полуротами. При таком построении, решил Шарп, расчет, очевидно, делался на то, чтобы уменьшить потери от обстрела вражеской артиллерией, которая пока, ведя огонь с максимальной дистанции, расходовала снаряды впустую. Далеко в тылу разворачивавшихся батальонов оставшаяся часть союзной армия ожидала, пока высота будет очищена от неприятеля. С того места, где стоял Шарп, сгрудившаяся масса людей представлялась грозной силой, но он знал, что большая ее часть – это гражданский обоз обеих армий: торговцы, жены, маркитанты, скотники, поддерживавшие боевой дух и физическое состояние военных. Именно на их запасы рассчитывало командование в предстоящей осаде вражеской столицы. Шесть тысяч быков требовалось только для того, чтобы возить ядра для больших осадных орудий, и всю эту живность надо было пасти и кормить, а потому скотники и пастухи шли с семьями, которым, в свою очередь, тоже требовалась тягловая сила. Лейтенант Лоуфорд однажды заметил, что экспедиционные силы больше похожи не на армию на марше, а на огромное кочующее племя. Орду гражданских и животных окружала тонкая цепочка пехотинцев-красномундирников, состоявшая в большинстве своем из индийских сипаев, в чьи обязанности входило защищать торговцев, боеприпасы и тягловый скот от мобильной и эффективной легкой кавалерии султана Типу.

Султан Типу. Враг. Тиран Майсура и человек, по всей вероятности руководивший сейчас артиллерийским огнем. Типу правил Майсуром и был врагом, но что он представлял собой, почему считался врагом, был ли действительно тираном, супостатом или полубогом, ничего этого Шарп не знал. Солдату много знать не положено, и Шарпу вполне хватало того, что ему сказали о султане, а потому он терпеливо, обливаясь потом под палящим индийским солнцем, ждал продолжения.

Капитан Моррис оперся о луку седла, сдвинул треуголку и вытер влажный лоб смоченным в одеколоне платком. Накануне вечером он изрядно набрался, и теперь в животе у него бурлило. Если бы батальон не собирался вот-вот вступить в бой, он отъехал бы подальше, нашел укромное местечко и опорожнил кишечник, но сделать это на глазах солдат было невозможно, не вызвав подозрений в слабости, а потому капитан поднял флягу и отхлебнул арака в надежде, что крепкий напиток смирит бушующие в желудке силы.

– Пора, сержант! – крикнул Моррис, когда передняя рота отошла на достаточное расстояние.

– Полурота, вперед! – заорал Хейксвилл. – Марш! Живей! Живей!

Лейтенант Лоуфорд, получивший в свое распоряжение последнюю полуроту батальона, подождал, пока люди Хейксвилл а отойдут на двадцать шагов, и кивнул сержанту Грину.

– Командуйте.

Красные мундиры шли с незаряженными мушкетами, поскольку враг находился еще далеко и никаких признаков пехоты Типу или его гораздо более опасной кавалерии не наблюдалось. Только вражеские орудия на холме да кружащие в высоком знойном небе стервятники. В передней шеренге последней полуроты шел рядовой Шарп, и лейтенант, едва взглянув на него, не в первый уже раз подумал, какой у него отличный солдат. Худощавое, потемневшее от солнца лицо и пронзительные голубые глаза выражали уверенность, свидетельствовавшую о высокой компетентности, что внушало нервничающему перед первым боем лейтенанту хотя бы некоторый душевный комфорт. С такими, как Шарп, думал Лоуфорд, проиграть невозможно.