Филип Пулман - Тигр в колодце

Сначала она зажгла газовые лампы и навела порядок на большом столе, убрала с него атлас, по которому следила за передвижением по Южной Америке Вебстера и Джима, и отнесла все свои бумаги в небольшое бюро из ореха. На столе также стояла ваза с цветами, которые принесла ей Маргарет; Салли поставила ее на каминную полку, рядом с деревянными часами, что она привезла годом раньше из Швейцарии. Потом убрала книги — две небольшие стопки. Вообще книги были разбросаны по всей комнате, но эти две стопки лежали так, как их оставили Вебстер с Джимом: в одной из них находились учебник по физике, чьи-то путевые заметки о путешествии по Боливии на немецком языке, с заложенным в книге пером, и немецкий словарь, из которого торчал клочок лакмусовой бумаги. Салли положила книги на маленькую вращающуюся полку возле кресла Вебстера. В стопке Джима были в основном романы ужасов, мрачные триллеры с названиями вроде: «Ущелье скелетов» и «Призрак Нэд». Салли улыбнулась, вспомнив, как гордился Джим, когда издали его первую книгу. В стопке также лежали «Большие надежды» и «Квитанция после смерти». Она поставила их на полку, что тянулась вдоль всей стены, а затем сняла картину, стоявшую на мольберте у двери.

Вебстер приобрел ее незадолго до своего отъезда и не успел купить к ней раму. Это был небольшой, написанный маслом этюд импрессиониста Камиля Писарро: весеннее утро, солнце освещает загородную дорогу. Этот свет был таким свежим и бодрящим, что казалось, ты чувствуешь дуновение ветра, несущего эти свинцовые белила по голубому небу. Вебстер начал покупать импрессионистов еще на их первых выставках, лет пять-шесть назад, в их экспериментах со светом он видел собственные искания, попытки остановить время с помощью фотографии.

Что ж, Писарро придется подождать без рамы до возвращения Вебстера. Салли сначала сказала, что сама займется картиной, но сейчас ей было явно не до нее. Она отнесла полотно к нему в кабинет, потом сложила мольберт и убрала его.

Стереоскоп с подставкой из красного дерева на буфете и коробка с фотографиями…

Так начиналась фирма «Гарланд и Локхарт». Она убедила Фредерика сделать серию комических снимков, которые можно было смотреть через стереоскоп, такие маленькие волшебные картинки, дававшие магическое ощущение трехмерного изображения. Стереографии так хорошо продавались, что они начали снимать все больше и открыли свое дело. Вот они все: сцены из Шекспира, замки Великобритании, закоулки старого Лондона… И самые первые: Джим в роли Давида с огромной головой Голиафа из папье-маше в руках; сама Салли, переодетая кухаркой, которая обнаруживает, что в буфете полно черных тараканов, каждый размером с гуся; девочка Аделаида, которую они вытащили из мрачной ночлежки в Уоппинге, сидит на коленке у помощника Фредерика, Тремблера Моллоя — иллюстрация к сентиментальной песенке… Аделаида исчезла. Наверное, сейчас она где-то в Лондоне, они так и не видели девочку с тех пор. Город проглотил ее в одно мгновенье.

Эти снимки словно вернули Салли в прошлое, и она заметила, что с трудом сдерживает слезы. Она сложила фотографии обратно в коробку, закрыла крышкой и спрятала вместе со стереоскопом в шкаф.

Игрушки Харриет… Можно было искать по всей комнате, и обязательно какая-нибудь находилась под креслом или за подушкой. Салли нашла один из кубиков дочери под диваном. Позже она отнесет его наверх.

Салли взяла в руки портрет Фредерика. Он стоял на пианино в серебряной рамке: это была фотография в полный рост, на которой Фредерик был изображен не одетым с иголочки, как это обычно бывает на официальных портретах, а в повседневной одежде, каким его и запомнила Салли. У него были взъерошенные волосы и улыбающиеся глаза. Это единственный снимок Фредерика, который был у Салли. Его сделал Чарльз Бертрам — помощник Вебстера, он сейчас также находился в Южной Америке. Чарльз был хорошим человеком — добрым и мягким, год назад он сделал Салли предложение, и она очень переживала, что своим отказом может причинить ему боль.

Ей в голову пришла мысль. А если бы она вышла замуж за Чарльза, как поступил бы Пэрриш? Ведь он задумал все это уже давно. Оспорил бы он этот брак сразу же или подождал, чтобы потом обвинить ее в двоемужии?

Все это казалось бы отвратительным, но Чарльз бы ей поверил. И мистер Темпл был еще жив. Пусть Пэрриш и заявил бы, что Харриет — его дочь, тогда Салли было бы гораздо проще бороться с ним.

Но она отвергла предложение Чарльза, и не стоит об этом жалеть. Будь что будет.

Салли взяла фотографию, кубик Харриет, еще кое-какие вещи и отнесла в свою спальню. Затем достала из шкафа кожаный саквояж, спустилась вниз и заглянула на кухню, где с кошкой на коленях читала газету кухарка миссис Перкинс.

— Здравствуйте, мисс, — сказала она. — Элли говорила, вы спрашивали о точильщике?

— Да. Думаю, он не тот, за кого себя выдает. Вряд ли он придет еще раз, но если все же появится, я хотела бы его застать — так, чтобы он не знал, что встретит меня. Миссис Перкинс, я зашла сказать, что пойду немного постреляю, так что не пугайтесь.

— Хорошо, мисс. Спасибо, что предупредили. В уже прибранной комнате Салли поставила у дальней стены большой тяжелый щит, накрытый зеленым полотном.

Она сняла ткань. Щит был сделан из мягкой древесины и весь испещрен отверстиями от пуль. Салли приколола к нему бумажную мишень, направила на него лампу, а потом открыла саквояж, который принесла из спальни.

В нем лежал ее учебный пистолет: однозарядная французская модель, сделанная Флобером. Пистолет был отлично пристрелян, Салли часто с ним упражнялась, когда они соревновались в стрельбе с Джимом и Чарльзом. Она всегда побеждала их, но вот с Вебстером сравниться не могла, хотя до того, как она научила его стрелять, он и оружия-то в руках не держал. У него оказалась твердая рука и острый глаз. В то время стрельба была очень популярна, легкие пистолеты назывались салонными, поскольку именно там обычно происходили соревнования в меткости. Хороший пистолет, как ее «Флобер», бил точно на расстояние до десяти метров, что от него и требовалось, к тому же практически не издавал шума.

Салли отодвинула в сторону кресло, зарядила пистолет и выстрелила. Плохо, пуля ушла левее. Но ничего страшного — стрелять она умела, к тому же в ее распоряжении было много времени на тренировку.

Она практиковалась около получаса, расстреляв коробку из пятидесяти патронов и делая перерывы, чтобы почистить оружие и повесить новую мишень. Когда она закончила, ее настроение заметно улучшилось. Последние пули легли кучно вокруг центра мишени — Салли наконец поймала свой ритм, с помощью которого достигала полной сосредоточенности.