Александр Дюма - Бастард де Молеон

— Пропустите его, — приказал король. Толпа расступилась.

И все увидели смуглого, закутанного в белый бурнус всадника на арабском скакуне. Из ноздрей коня валил пар, грива развевалась, он нервно подрагивал на тонких, как стальные клинки, ногах.

— Могу я видеть графа дона Энрике? — спросил всадник.

— Вы хотите сказать, короля? — воскликнул Дюгеклен.

— Мне известен лишь один король, дон Педро, — сказал араб.

«Этот хоть не кривит душой», — про себя прошептал коннетабль.

— Хорошо, — сказал Энрике, — ближе к делу. Я тот, с кем вы желаете говорить.

Гонец, не слезая с коня, поклонился.

— Откуда вы приехали? — спросил дон Энрике.

— Из Бургоса.

— Кто вас послал?

— Король дон Педро.

— Дон Педро в Бургосе? — вскричал Энрике.

— Да, сеньор, — ответил гонец. Энрике с Бертраном снова переглянулись.

— И чего же хочет дон Педро? — спросил Энрике.

— Мира, — сказал араб.

— Ну и ну! — воскликнул Бертран, в котором честность сразу же заглушала любую корысть. — Это добрая весть.

Энрике нахмурился.

Аженор вздрогнул от радости: для него мир означал свободу искать и найти Аиссу.

— И на каких же условиях нам предлагается этот мир? — резким голосом спросил Энрике.

— Ответьте, ваша милость, что вы, как и мы, желаете мира, — сказал гонец, — и об условиях вы легко сговоритесь с королем, моим повелителем.

Однако Бертран не забывал о той миссии, которую ему поручил король Карл V — отомстить дону Педро и уничтожить отряды наемников.

— Вы сможете принять предложение мира только тогда, когда на вашей стороне будет достаточно преимуществ, чтобы условия эти были выгодны, — сказал он Энрике.

— Я тоже так думал, но ждал вашего согласия, — живо откликнулся Энрике, который содрогался при мысли, что ему придется делиться тем, чем он жаждал владеть безраздельно.

— Каков ответ вашей милости? — спросил гонец.

— Ответьте за меня, граф Сорийский, — попросил король.

— Извольте, государь, — поклонился Дюгеклен.

Потом, обернувшись к гонцу, сказал:

— Господин герольд, возвращайтесь к вашему повелителю и передайте ему, что условия мира мы обсудим, когда будем в Бургосе.

— В Бургосе! — вскричал гонец, в голосе которого слышалось больше страха, нежели изумления.

— Да, в Бургосе.

— В этом большом городе, который удерживает со своей армией король дон Педро?

— Именно, — подтвердил коннетабль.

— Вы тоже так думаете, сеньор? — спросил герольд, повернувшись к Энрике де Трастамаре. Тот утвердительно кивнул.

— Да хранит вас Бог! — воскликнул гонец, покрывая голову полой своего плаща.

Потом, так же почтительно, как в начале беседы, поклонившись дону Энрике, он повернул коня и шагом поехал сквозь толпу, которая, обманутая в своих надеждах, безмолвно и неподвижно стояла по сторонам.

— Скачите быстрее, господин гонец, — крикнул Бертран, — если не хотите, чтобы мы оказались в Бургосе раньше вас.

Но всадник, не повернув головы и даже не подав виду, будто эти слова обращены к нему, неуловимым движением перевел коня с размеренного хода на резвый шаг, а потом помчался таким бешеным галопом, что, когда бретонский авангард вышел из ворот Калаорры, направляясь в Бургос, его уже не было видно с крепостных стен.

Отдельные новости разносятся по воздуху, словно гонимые ветром пылинки; эти новости подобны дыханию, запаху, лучу света. Как вспышки молнии, они долетают до людей, предвещая им что-то, ослепляя их. Никто не способен объяснить тот феномен, что человек, находясь в двадцати льё от места события, знает о нем. И то, о чем мы только что рассказали, уже было известно всем. Может быть, наука, которая глубоко изучит эту проблему, когда-нибудь не будет даже снисходить до ее объяснения и признает аксиомой то, что сегодня мы считаем человеческой тайной.

Но как бы там ни было, вечером того дня, когда дон Энрике вместе с коннетаблем вступил в Калаорру, новость о провозглашении Энрике королем обеих Кастилии, Севильи и Леона достигла Бургоса, куда сам дон Педро вошел всего четверть часа назад.

Какой орел, пролетая в небе, выронил ее из когтей? Никто не может ответить на это, но в считанные мгновения весь город уже уверовал в нее.

Сомневался лишь дон Педро. Мотриль вынудил его согласиться со всеми, заметив:

— Боюсь, что так оно и есть. Это должно было произойти, значит, и произошло.

— Но даже если предположить, что этот бастард занял Калаорру, — сказал дон Педро, — вовсе не обязательно, что он провозглашен королем.

— Если он не стал королем вчера, — возразил Мотриль, — то наверняка станет сегодня.

— Тогда выступим против него и объявим войну, — предложил дон Педро.

— Ни в коем случае! — воскликнул Мотриль. — Мы останемся здесь и заключим мир.

— Заключим мир?

— Да, мы даже купим его, если возникнет необходимость.

— Молчи, несчастный! — в бешенстве вскричал дон Педро.

— Неужели вам, государь, так трудно всего-навсего пообещать им мир? — с недоумением спросил Мотриль.

— Ага! Вот куда ты клонишь! — воскликнул дон Педро, начавший, наконец, понимать Мотриля.

— Разумеется, — продолжал Мотриль. — Чего хочет дон Энрике? Королевство! Дайте ему королевство таких размеров, какое вы сочтете нужным; потом вы сбросите Энрике с трона. Если вы сделаете Энрике королем, то он перестанет опасаться человека, давшего ему корону. Ну какая вам выгода, позвольте спросить, от того, что в чужих краях вас все время подстерегает соперник, который, как молния, может поразить вас неизвестно когда и где? Выделите дону Энрике часть королевства, границы которой вам хорошо знакомы; поступите с ним, как с осетром, которого вроде бы отпускают на волю в большой садок. Но ведь каждый знает, где можно легко поймать осетра в этом специально созданном для него водоеме. А если вы будете ловить осетра в открытом море, он всегда от вас ускользнет.

— Верно говоришь, — сказал дон Педро, прислушиваясь к Мотрилю с большим вниманием.

— Если он попросит у вас Леон, — продолжал Мотриль, — отдайте ему Леон; ведь чем быстрее он его получит, тем быстрее ему надо будет вас отблагодарить. Тут-то он на день, на час, на десять минут окажется рядом с вами, за вашим столом, у вас под рукой. Такого случая фортуна никогда не подарит вам до тех пор, пока вы воюете друг против друга. Говорят, он в Калаорре; вот и отдайте ему все земли от Калаорры до Бургоса, это лишь приблизит вас к нему.

Дон Педро превосходно понимал Мотриля.

— Да, — глубоко задумавшись, прошептал он, — именно так я и добрался до дона Фадрике.

— Вот видите, — сказал Мотриль, — а я уж было подумал, что вы забыли обо всем.

— Хорошо, — сказал дон Педро, положив руку на плечо Мотрилю, — я с тобой согласен.