Александр Дюма - Соратники Иегу

— Моя фамилия, гражданин, пишется через «о».

— Это не помешает вам, сударь, красть, — бросил Бонапарт.

И он повернулся спиной к поставщику.

Бонапарт редко отказывался от однажды принятого им решения, даже если сознавал свою ошибку. Не было случая, чтобы он сказал: «Я был не прав». Напротив, от него всегда можно было услышать: «Чего хорошего ждать от людей!» Такая максима скорее была полетать человеконенавистнику Тимону, чем Августу.

При всем том чувствовалось, что Бонапарт из упрямства напускал на себя презрение к людям, а на деле он не так уж плохо к ним относился. Он не был ни злопамятным, ни мстительным, но, казалось, слишком верил в необходимость, эту богиню железных оков. Вообще вне сферы политики он проявлял чувствительность, доброту, был склонен к милосердию, питал любовь к детям (свойство, доказывающее сердечную мягкость и теплоту); в частной жизни он обнаруживал снисходительность к людским слабостям, порой даже простодушие, подобно Генриху IV, который, играя со своими детьми, заставил испанского посла ждать.

Если бы мы писали исторический труд, нам пришлось бы еще многое сообщить о Бонапарте, а покончив с ним, посвятить немало страниц Наполеону.

Но мы пишем всего лишь исторический роман, где играет свою роль Бонапарт. К сожалению, там, где он появляется хотя бы на минуту, он становится, против воли автора, главным действующим лицом.

Да простят нам длинное отступление! Мы должны признаться, что этот человек, который нес в себе целый мир, подхватил нас подобно вихрю и вовлек в свою орбиту!

Вернемся же к Ролану и продолжим наше повествование.

Как мы помним, Ролан, вернувшись в Люксембургский дворец, спросил о первом консуле, и ему доложили, что первый консул занят с министром полиции.

Ролан был своим человеком во дворце; возвращаясь из поездки или с делового свидания, он привык — с какой бы высокой особой ни уединился Бонапарт — без стеснения приотворять дверь кабинета и заглядывать туда.

Порою первый консул был настолько занят, что не замечал его.

Тогда Ролан произносил одно лишь слово: «Генерал!», что означало на языке, понятном только им двоим, старым однокашникам: «Генерал, я здесь. Я вам нужен? Жду ваших приказаний».

Если помощь Ролана не требовалась Бонапарту, он отвечал:

— Хорошо.

В противном случае коротко приказывал:

— Входи.

Ролан входил в кабинет и, отступив к окну, терпеливо ждал распоряжений.

На этот раз Ролан, как обычно, просунул голову в дверь:

— Генерал!

— Входи! — отозвался первый консул, явно обрадованный его появлением. — Входи, входи!

Ролан вошел в кабинет.

Как ему и говорили, Бонапарт был занят с министром полиции.

Тема, которую они обсуждали и которая, видимо, серьезно тревожила первого консула, представляла интерес и для Ролана.

Дело шло о новых ограблениях дилижансов, совершенных Соратниками Иегу. На столе лежали три протокола о нападении на дилижанс и на два мальпоста. В одном из мальпостов ехал казначей Итальянской армии Трибер. Ограбления произошли: первое — между Мексимьё и Монлюэлем, на участке дороги, пересекающей коммуну Белиньё; второе — на берегу озера Силан, со стороны Нан-тюа; третье — на большой дороге от Сент-Этьена на Бурк, в местечке под названием Кароньеры.

Вы время одного из нападений произошел примечательный случай.

Вместе с казенными деньгами грабители по ошибке захватили пачку денег в четыре тысячи франков и шкатулку с ювелирными изделиями, принадлежавшие пассажирам; те сокрушались о пропаже, как вдруг мировой судья в Нантюа получил письмо без подписи, в котором было указано место, где зарыты эти ценности, и содержалась просьба вернуть их владельцам, так как Соратники Иегу воюют с государством, а не с частными лицами.

В другом случае, когда возле Кароньер, где кучер мальпоста, несмотря на приказ остановиться, погнал лошадей во весь опор и разбойникам пришлось стрелять, Соратники Иегу сочли долгом возместить убытки смотрителя почтовой станции и выплатили ему за убитого коня пятьсот франков.

Как раз за такую сумму лошадь была куплена неделю назад, и эта оценка доказывала, что бандиты понимали толк в лошадях. К протоколам, составленным местными властями, были приложены показания пассажиров.

Бонапарт, немилосердно фальшивя, напевал про себя тот непонятный мотив, о котором мы уже упоминали; это означало, что он вне себя от ярости.

Надеясь получить какие-нибудь новые сведения от Ролана, он велел ему войти.

— Честное слово, — пробурчал он, — весь твой департамент взбунтовался против меня. Ну-ка, посмотри сам.

Бросив взгляд на донесения, Ролан все понял.

— Вот именно, генерал! — ответил он. — Потому и я вернулся, чтобы это обсудить.

— Хорошо, обсудим, но сначала вели Бурьенну достать атлас департаментов Франции.

Ролан принес атлас и, угадывая желание Бонапарта, раскрыл карту департамента Эн.

— Та самая, — кивнул головой первый консул. — Теперь покажи, где это произошло.

Ролан указал точку в окрестностях Лиона.

— Смотрите, генерал, вот место первого нападения, вот здесь, против селения Белиньё.

— Авторов?

— Оно произошло тут, — продолжал Ролан, проведя пальцем к другому краю департамента, ближе к Женеве. — Вот озеро Нантюа, а вот озеро Силан.

— Ну, а третье?

Ролан ткнул пальцем в середину карты.

— Генерал, вот точное место; Кароньеры не обозначены на карте, как пункт незначительный.

— Что такое Кароньеры?

— Генерал, у нас так называют мастерские, где изготавливают черепицу. Они принадлежат гражданину Терье. Вот место, где они должны быть обозначены на карте.

И Ролан отметил кончиком карандаша на листе атласа участок, где была задержана почтовая карета.

— Как? — удивился Бонапарт. — Это произошло всего в полульё от Бурка?

— Почти в полульё, генерал; этим объясняется, почему раненого коня привели в Бурк и он околел в конюшнях «Доброго согласия».

— Вам ясны все обстоятельства дела, сударь? — резко спросил Бонапарт министра полиции.

— Да, гражданин первый консул, — ответил тот.

— Я требую, чтобы грабежи на дорогах прекратились!

— Я приложу все усилия…

— Дело не в том, чтобы приложить усилия, а в том, чтобы добиться успеха.

Министр поклонился.

— Лишь при этом условии, — добавил Бонапарт, — я соглашусь признать, что вы действительно умелый человек, каким себя считаете.

— Я постараюсь вам помочь, гражданин! — заявил Ролан.

— Я не осмеливался просить вашего содействия… — сказал министр.

— Я окажу вам помощь. Не предпринимайте ничего, не обсудив это вместе со мной.

Министр вопросительно посмотрел на первого консула.

— Хорошо, — сказал Бонапарт. — Ступайте. Ролан посетит вас в министерстве.