Юрий Волошин - Зеленые холмы Винланда

Оно, конечно. Про дружбу, про освоение, про речь, про новое – слушать пользительно от Ленка. Но подвох очевиден. В чем бы он?

В чем подвох, стало очевидно аккурат через три месяца. Когда Ленок вернулся-таки. С ним – полдюжины склерингов, не прежних, других. Вызвались проводить гостя дорогого, заодно тоже посмотреть, как бледонолицые живут. Интересно ведь!

– Ленок! Ленок вернулся! – радостно завопил Сивел с башенки, завидев процессию.

И радость та была неподдельной. Как и у остальных обитателей усадьбы. Все-таки свой, все-таки вернулся, все-таки, значит, и среди склерингов жить можно! Набежали все, шум и гам заполнил двор.

Ленок подарки от массачузов выкладывал на траву. Массачузы – да, так звалось племя склерингов, у которых он прогостил. К побережью массачузы нечасто выходят, моря опасаются – пиро2ги у них утлые, по речках виляют изрядно, а на морской волне переворачиваются.

Пиро2ги?

Ну да! Так они свои лодки называют – пиро2ги. Ленок изрядно поднаторел в знании языка массачузов. И внешне походить на них стал, по одежке всяко. Серапэ в полосочку – на их языке, накидка такая, мокасины причудливые – на их языке, обувка. Портки с бахромой – портки и есть портки. Два пера орлиных на башке, в волосах торчат… Ну, чистый массачуз! Они, массачузы, все больше по лесам промышляют. Охотники. Кочуют родами и семьями. Род Черной Совы – около пяти сотен человек. Но воинов и охотников не более двухсот.

А остальные – кто?

Да детишки малые и… Ну да, коли детишки, то и женщины. Кто же их рожает, детишек-то. Засмущался Ленок слегонца.

Ну-ка, ну-ка, Ленок?

Так он о том и говорит… Вот же два пера в волосах. У них, у массачузов, – это знак женатого мужчины.

– Чего-чего?!

– Ага! Вот же… скво, – и Ленок подтолкнул вперед самого низкорослого из прибывших с ним туземцев.

– Какое такое… скво?

– Не какое, а какая. Жена. По-ихнему – скво.

О! Женщина! И на лицо пригожа, хоть и непривычно – медонокожая, глаза раскосые чуть. Засмущалась сразу, потупилась.

– Да она у тебя не из бойких! – отметил Сивел, не без легкой зависти, впрочем. – Кличут-то как?

– Кличут Ту-ки-си. По-нашему – Тополиный Пух. Брат у нее – Быстрый Волк, тот, что с вождем ихним к нам наведывался. Не последний, между прочим, человек в племени. Хоть и молод пока.

Ленок приосанился. Вот в чем подвох был! Не столько для освоения чужого языка пошел он со склерингами. Прежде всего ради обретения собственной скво. И то верно! Почитай, который день, месяц, год они без женщины. Рукоблудием зазорно увлечься. Ай да Ленок! Мал, да удал! Наш пострел везде поспел!

– И много там, у них, женщин? – облизнулся Тили-обжора, слюну сглотнул.

– Да на всех, на них, хватает. Еще и свободных вдоволь. Массачузы сами предложили мне… м-м… породниться таким манером. Быстрый Волк и типи нам с ней выделил.

– Типи?

– Палатка такая островерхая. По-ихнему, типи.

– А обряд какой был? – строго спросил Белян. – Небось, не наш?

– Так ведь и мы не у себя, – отбрехался Ленок и был прав. – Да что вы все про жену да про жену! Лучше подарки разберите, зацените! – В общем, ушел от ответа.

Из подарков самое ценное оказалось – полмешка зерен. Маис называется. Почти как наш хлеб. В доказательство Ленок раздал каждому по лепешке. Пробуйте!

Попробовали. Ничего, есть можно. Не совсем наш хлеб. Но ячмень, собранный старицей Берит, не взошел – то ли повредился на пепелище, то ли земля тут другая. Так что сойдет за неимением лучшего.

А еще из подарков – трубки и табак. В знак приятия – от Черной Совы, Оленьего Рога и всех знакомых. Миролюбивы массачузы, если с ними по-хорошему. Вот в трех днях пути от них живут уже другие племена – кайюги, тускароры, еще какие-то. Те воинственны. А массачузы миролюбивы весьма, да. Повезло нам, други! Так вещал и вещал Ленок, раскуривая трубку мира и оглаживая обретенную скво.

– Где они хоть обитают, массачузы? – вдруг с неожиданной заинтересованностью спрашивал Тили-обжора. – В лесах – понятно. А по месту – где именно?

– Если сушей – день и ночь пути, – указывал Ленок направление. – А если морем, если напрямую, то полдня ходу при ветре попутном, – снова указывал направление. – Но, сказал же, они морем не ходят.

Ночью, когда улеглись на отдых, все шептал что-то Тили-обжора соплеменникам своим, Гру-корсару и Кануту-кубарю.

Поутру собрались втроем на берег. Лодку в море потащили.

– Куда? – вопросил Белян больше для порядка.

– Порыбачим немного. День-два.

– И куда пойдете?

– Да туда… – показал Тили, куда.

– Ветер вроде неподходящий, супротивный. Да и рыбы у нас в достатке.

– Рыбы много не бывает. Больше – не меньше. А ветер сменится, парус поставим.

Глаза все трое прятали. Особенно кругленький Тили.

– Ты-то куда, Тили-обжора?! – удивился Белян. – Ты ж ленив, как… ленивец!

– А не хочу больше слышать, что я ленив!

– Не то что-то, – озадачился Белян, – не то…

– Если хочешь, с нами садись в лодку. Вместе поплывем.

– Э, нет… – Неприятие моря Беляном известно давно. – Ладно, отправляйтесь.

И то верно. Почему не пополнить запас, который никогда лишним не будет? Да и Тили, получается, себя решил превозмочь. Вишь, надоело ему в ленивых ходить. Только приветствовать надо!

Кивнул Белян в знак согласия. Надо понимать, просто прискучило Тили с Гру да с Канутом в очередь на башенке караулить. Просто отдохнуть решили. Положим, в море на малой лодке с парусом-лоскутом из оленьей шкуры – отдых не самый лучший. Но что есть отдых? Отдых есть перемена деятельности. Пусть отдыхают. Белян, допустим, верховода в усадьбе, но не самодур. Вожжи иногда отпустить – самое то.

Гру и Канут наваливались на весла, Тили на носу командовал, руками размахивая, ритм задавал. Лодка, мягко прыгая на волне, скрылась в легком тумане зарождающегося утра.

Но пошли они, трое, не туда, куда Тили Беляну показал, а в противоположную сторону – куда вчера Ленок рукой махал, местоположение массачузов определяя. В тумане с берега не проследишь.

Что задумали?

Задумали и себе жен заполучить. Не все же одному Ленку тешить плоть! Ночь шептались. Заводилой – Тили. Жен, не жен… Жена – это когда по обряду законному, соблюдая обычаи предков своих. Но… посмотреть-то можно? Посмотрим, а там… посмотрим.

Как выгребли из бухты, парус поставили. Он хоть и лоскут, но всяко греблей надрываться не надо. Ветер несет. Напрямую, сказывал Ленок, полдня ходу при ветре попутном. Ветер попутный.

Как стемнело, вошли в устье речушки, преодолели излучину, скрывшую от них море, пристали к берегу, камышом заросшему.

Здесь? Или не здесь? Огней не видать что-то.

Но, сказывал Ленок, массачузы моря чураются. Вглубь идти надо.