Бернард Корнуэлл - 4. Трафальгар стрелка Шарпа. 5. Добыча стрелка Шарпа (сборник)

Шарп мог бы принять командование, но понимал, что пехотинцы принесут больше пользы, подчиняясь Армстронгу. Однако прапорщик не собирался, подобно юным офицерам, праздно расхаживать по баку, чтобы почти наверняка сложить голову под вражескими пулями. Армстронг знал свое дело, пехотинцы Ллуэллина были превосходными солдатами, поэтому Шарп не видел особой доблести в джентльменском презрении к неприятельским снарядам. Он и сам умеет стрелять.

— Спущусь-ка я вниз, — ответил он сержанту, — выберу мушкет.

Пока Шарп спускался к камбузу, снаряды начали шлепаться в воду рядом с бортом «Пуссели». Обычно внизу бывало многолюдно, теперь пустой и холодный камбуз выглядел заброшенным. Матросы залили огонь, и две корабельные кошки, вылизывая шерстку, недоумевали, куда девалось привычное тепло. Канониры сидели на корточках рядом с орудиями. Иногда кто-нибудь открывал орудийный порт и высовывался наружу, чтобы бросить взгляд на неприятеля, и тогда внутрь сумрачного помещения проникал яркий луч.

Слабый свет сочился сквозь широкие окна кают-компании на корме. В полумраке за закрытыми портами, словно связанные чудовища, маячили самые большие корабельные орудия. Обычно дула поднимали вверх и туго привязывали. Теперь стволы опустили, а лафеты подвинули к закрытым портам. Отсюда грохот вражеской артиллерии казался далеким нудным бормотанием. Шарп спустился в кубрик, освещенный приглушенным светом фонарей. Теперь он находился ниже ватерлинии. Артиллерийский погреб охраняли морские пехотинцы с мушкетами. Им было велено никого не впускать за пропитанную морской водой кожаную занавеску. Шарп попросил у одного из мальчишек в войлочных шлепанцах (таких мальчишек называли «пороховыми мартышками») поискать для него патронную сумку, другому велел найти пистолетные патроны, а сам отправился дальше, в небольшую оружейную, чтобы приглядеть себе пистолет. Тяжесть пистолета напомнила ему о Грейс. Он проверил кремневые замки.

Шарп поблагодарил мальчишек и поднялся на нижнюю палубу, где прикрепил сумки к поясу. Корабль слегка качало на волнах, и вдруг палуба под ногами Шарпа вздрогнула — первый снаряд поразил надводную часть «Пуссели».

— Ну вот, лягушатники и нас взяли на мушку, — произнес чей-то голос во тьме.

— И воздай нам по грехам нашим, — нараспев бубнил другой голос, но закончить молитву не успел.

— Открыть порты! — прокричал пятый лейтенант Холдерби, а корабельные старшины повторили приказ канонирам на носу.

Одновременно открылись все тридцать портов нижней палубы. Дневной свет упал на три гигантские колонны — корабельные мачты — и снующую толпу полуголых матросов. Пушки стояли в положении отката, туго натянув веревки.

— Выдвинуть стволы! — снова прокричал Холдерби.

Канониры бросились к пушкам — массивная палуба задрожала, когда они поволокли их к открытым портам. Холдерби, в шелковых чулках и шитом золотом мундире, нырнул под низкую балку.

— Залечь между орудиями! Между орудиями! Отдохните, джентльмены, пока есть время. Всем лечь между орудиями!

Чейз приказал команде улечься на пол ради безопасности. Тяжелые орудийные стволы должны были стать для канониров защитой от ядер, пробивших палубу. Мысль о снарядах, крушащих палубу его дорогой «Пуссели», заставила капитана вздрогнуть. Хаскелл вопросительно поднял бровь, и Чейз улыбнулся:

— Они разнесут нас в щепки, как думаете?

Хаскелл постучал по перилам шканцев:

— Французы строить умеют, сэр.

— Да уж, умеют. — Чейз привстал на цыпочки, пытаясь разглядеть «Ройял Соверен». — Двадцать три минуты под огнем, — восхищенно воскликнул он, — и все еще на плаву! Да под каким огнем!

Правая колонна британцев уже готовилась протаранить вражеский строй, но «Пуссель» находилась в левой. Ей только предстояло пройти под шквалом неприятельской артиллерии, не имея возможности открыть ответный огонь. Чейз сморщился, заметив, что в парусах начали появляться дыры от снарядов. Испытание началось. По правому борту поднялся фонтан, обрызгав расчет одной из каронад.

— Водичка-то холодна? — обратился капитан к обнаженным до пояса матросам.

— А мы не купаться собрались, сэр, — пришел ответ.

Корабль, плывший впереди, подвергался еще более жестокому обстрелу. Чейз понимал, что с каждой секундой «Пуссель» приближается к настоящему пеклу. Стоило капитану подумать об этом, как тяжелый снаряд снес кат-балку по правому борту — только щепки разлетелись по баку. Внезапно Чейз заметил, что давно уже нервно перебирает пальцами правой руки по бедру, и усилием воли заставил себя успокоиться. Его отец, воевавший с французами лет тридцать назад, ужаснулся бы подобной тактике. В те времена линейные корабли подходили друг к другу с сугубой осторожностью, боясь повредить хрупкие нос и корму, а ныне британский флот несся на врага, словно разъяренный бык, не заботясь о повреждениях. Эх, знать бы, подумал Чейз и коснулся молитвенника в кармане, установил ли каменщик плиту на отцовской могиле, или камень по-прежнему пылится на церковных хорах?

— Спаси нас, Господи, — пробормотал капитан, — да не погибнем.

— Аминь. — Первый лейтенант Хаскелл расслышал бормотание капитана.

Шарп вернулся на бак, где пехотинцы прятались за грудой гамаков, затянутых сеткой, а канониры присели на корточках за пушечными стволами. Сержант Армстронг хмуро вглядывался во вражескую цепь. Шарп посмотрел направо: «Ройял Соверен» уже достиг вражеской цепи. Команда поднимала упавшие лисели, а пушки наконец-то открыли ответный огонь. От носа до кормы «Ройял Соверен» заволокло едким дымом. Орудия левого борта выпустили залп в корму испанского линкора, а орудия правого — в бак французского. Одну из стеньг «Ройял Соверена» снесло ядром, но это не помешало линкору пробить вражескую цепь, и на некоторое время он оказался в окружении неприятельских кораблей. Следующему линкору в колонне Коллингвуда еще предстояло проделать немалый путь до вражеской цепи, поэтому «Соверену» приходилось пока сражаться в одиночку.

Над головой раздались хлопки. Шарп поднял глаза вверх — ядро одно за другим пробило нижние паруса, прежде чем исчезнуть за кормой. Другой звук, на сей раз откуда-то снизу, заставил его попятиться.

— Попадание в корму, сэр, — сказал Армстронг, — сносят кат-балки.

Раздался треск, и Шарп увидел, как прочная деревянная снасть, при помощи которой поднимали и опускали якорь, переломилась посредине.

Сердце бешено колотилось, во рту пересохло, левая щека непроизвольно дергалась. Шарп с силой сжал челюсти. Снаряд упал в воду прямо по курсу, обрызгав фигуру на носу «Пуссели». Это было похуже, чем при Ассайе. На суше у пехотинца всегда сохранялась иллюзия, что, отступив вправо или влево, ему удастся укрыться от вражеских снарядов. Здесь бежать было некуда. Медленно крадущийся вдоль вражеского строя корабль должен был выстоять под огнем вражеских линкоров, и каждый нес на борту батарею, несравнимую с той, которой располагал при Ассайе сэр Артур Уэлсли. Ядра чертили небо, и каждый такой росчерк означал, что вскоре ядро поразит палубу или снасти «Пуссели». Флагманский корабль Нельсона обстреливала дюжина вражеских кораблей. В нижних парусах «Пуссели» появлялись новые дыры. Снаряды падали рядом с бортами, поднимая фонтаны брызг. Внезапно раздался странный свист, почти стон, и на мгновение все стихло.