Дэниел Джонс - Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

В досаде Генрих потерял самообладание. Он привез из Англии единственного человека, имевшего на Аквитанию значительно больше прав, чем Ричард. Королева Алиенора, многолетняя смиренная узница, приняла сторону Генриха, и старый король потребовал, чтобы Ричард вернул герцогство матери. На деле это, конечно, означало отдать Аквитанию Генриху: хотя Алиенору и освободили, она по-прежнему была скорее пленницей Генриха, чем его женой, и уж тем более давно не являлась независимым правителем. Но Ричард, наконец, позволил себя убедить. Он сдался и передал формальный контроль над Аквитанией отцу. Следующие два года Генрих избегал делать какие-нибудь определенные заявления относительно будущего державы Плантагенетов.

Проблем удалось избежать, но их причина устранена не была. Генрих притормозил и тянул время, прорабатывая вопрос безопасности границ, возникший между ним и Филиппом II в результате смерти Молодого Короля. Но так как ни Ричард, ни Джеффри не был назван ни соправителем, ни предпочитаемым наследником, контроль Генриха над будущим – всегда так же важный для него, как власть в настоящем, – по-прежнему был неустойчив.

В июле 1186 года в дело вновь вмешалась судьба. В духе вероломства, которое так широко приписывали ему хронисты, Джеффри завязал близкие отношения с Филиппом II, предполагая, вероятно, что может настать день, когда ему понадобится военная поддержка французского короля в борьбе против отца или братьев. Он проводил лето в Париже и был опасно ранен на проходившем там турнире. 19 августа он умер, вероятно от осложнений ранения. Его похоронили с великими почестями в кафедральном соборе Нотр-Дам в Париже. Говорили, что на его похоронах короля Филиппа обуяло такое горе, что он чуть не бросился в разверстую могилу своего друга.

Генрих потерял еще одного сына. И хотя не многие скорбели по Джеффри с такой силой, как Филипп, – Роджер Ховеденский называл Джеффри сыном погибели и сыном беззакония – положение Генриха становилось все серьезнее. Он даже не рассматривал очевидного решения сделать Ричарда своим единственным преемником. Похоже, Генрих не верил, что кто-то может сравниться с ним в способности удержать от распада огромный конгломерат земель Плантагенетов. Даже когда патриарх Иерусалима в январе 1185 года проделал долгий путь в Англию и сложил у ног Генриха ключи от священного города, Башни Давида и Гроба Господня, умоляя его отправиться на Восток и принять титул короля Иерусалима, Генрих, проконсультировавшись со своими крупнейшими баронами, решил, что он лучше будет защищать земли Плантагенетов в Европе, чем христианские сокровища от армии Саладина. Именно упрямое неумение отступиться сделало Генриха таким великим правителем, но оно же вскоре приведет его к погибели.

Смерть Джеффри изменила отношения Генриха II и Филиппа II, которого его сподвижники скоро станут называть Филиппом Августом. Первые шесть лет правления молодого французского короля они были вполне сердечными. Генрих помог Филиппу заключить мир с графом Фландрии, а с Генрихом Молодым Королем и с Джеффри Филиппа связывала близкая дружба. Но теперь 24-летнего Филиппа начало злить влияние, каким Генрих пользовался во Франции, а между ним и Ричардом или Иоанном не существовало дружеских отношений, способных смягчить юного короля. Более того, отношения его с Ричардом уже давно осложнялись тем, что еще с 1161 года принц из дома Плантагенетов был обручен со старшей сводной сестрой Филиппа, Алисой. Алиса жила при дворе Генриха с самого детства: ей уже стукнуло 25 лет, но свадьбой так и не пахло. Вдобавок ходили мерзкие слухи, что Генрих сам ее соблазнил.

С 1186 года отношения между Плантагенетами и Капетингами резко ухудшились. Вспыхнуло несколько приграничных войн. Генрих так и не утвердил брак Ричарда и Алисы, а значит, принадлежность района Вексен, расположенного на границе Франции и Нормандии и заявленного в качестве приданого Алисы, снова оказалась спорной. Филипп притязал на статус верховного сюзерена Бретани, где Джеффри оставил по себе двух дочек и младенца-сына по имени Артур. Обострились противоречия в Берри и в графстве Тулузском – плацдарме, на котором в 1159 году громко выясняли отношения Генрих и Людовик. Это был первый крупный период конфликтов между английским и французским королями со времен Великой войны.

Филипп пока не мог сравняться с Генрихом в богатстве, опыте или военной хитрости, и в 1187 году он стал искать другие способы расстроить планы соперника. Самой очевидной мишенью был Ричард. Отношения между герцогом Аквитании и его отцом дали трещину, и Филипп постарался вбить в нее клин пошире. Генрих категорически не желал делать Ричарда единственным наследником, но все больше приближал к себе Иоанна, а это значило, что судьба наследия Плантагенетов еще далеко не решена. Ричард мечтал покинуть Европу и присоединиться к движению крестоносцев на Востоке. Но сделать этого он не мог, пока не был прочно утвержден в качестве преемника.

Летом 1187 года Филипп постарался завязать дружбу с очередным, уже третьим принцем Плантагенетом. Когда Ричард пожаловал в Париж, французский король обрушил на него все свое очарование. Согласно Роджеру Ховеденскому, «Филипп чествовал Ричарда так усердно, что каждый день ел с ним за одним столом и с одного блюда; и ночью постель не разлучала их. Король Франции любил его всей душой, и их взаимная любовь была так велика, что милорд король Англии был ошеломлен ее силою». Замечание Роджера, что Ричард и Филипп делили постель, часто трактуют как намек на сексуальную ориентацию Ричарда. Ничего подобного. Скорее автор хотел подчеркнуть силу и внезапность политической дружбы, расцветшей между молодым королем Франции и предполагаемым наследником Плантагенетов. Филипп играл на страхе Ричарда, который опасался, что отец лишит его наследства, и, возможно, даже нашептывал другу, что Генрих хочет выдать Алису за Иоанна.

План сработал. Ричард покинул Париж и вернулся к отцу, но, когда Европу охватила лихорадка крестовых походов, а мечты Ричарда о Святой земле окрепли, его отношения с отцом опять стали натянутыми. Уязвленный измышлениями Филиппа, Ричард уверился, как писал Гервазий, «что отец хочет обойти его в порядке престолонаследия и намеревается, по слухам, передать корону своему младшему сыну Иоанну». В ноябре 1188 года нарыв вскрылся. Филипп и Генрих вступили в войну из-за споров по поводу Берри и Тулузы. Мирная конференция в Бонмулене проходила в нервной обстановке: Филипп и Генрих ругались так яростно, что чуть не подрались, а Ричард потребовал, чтобы отец немедленно подтвердил, что передаст королевство ему. Генрих ничего не ответил. «Тогда я могу лишь посчитать правдой то, что раньше считал невозможным», – сказал Ричард, если верить Гервазию Кентерберийскому. Он преклонил колено перед Филиппом и принес ему ленную присягу за Аквитанию и Нормандию. Это был окончательный, непоправимый разрыв.