Леонид Прайсман - 1917–1920. Огненные годы Русского Севера

Весной 1918 г. быстрота и решительность немецких действий заставили большевиков искать сотрудничества с Антантой. В такой обстановке они готовы были принять помощь даже от «англо-французского империализма». По свидетельству Локкарта: «Троцкий <���…> говорил о войне, как если бы она была неизбежна. Когда я спросил его, примет ли он интервенцию союзников, он ответил, что уже запросил союзников, чтобы они сделали предложение. Он хотел гарантий о невмешательстве во внутренние дела России. Я тогда спросил его, можем ли мы, если союзники придут к соглашению в этом пункте, устроить получасовое совещание, чтобы набросать план соглашения? Ответ его был характерен – “когда союзники договорятся между собой, я уделю Вам не полчаса, а целый день”» [69] Там же. С. 285. . Ряд руководителей союзных стран, получая обнадеживающую информацию от своих агентов в России, склонялись к мысли, что, может быть, удастся осуществить интервенцию с согласия большевиков и оказать им помощь в создании армии. Это признавал и такой ненавистник большевиков, как У. Черчилль: «С поразительной энергией создавалась Красная армия для защиты революции в России» [70] Черчилль У . Мировой кризис. М.; Л., 1932. С. 17. .

Но многие слова и обещания Троцкого и других лидеров большевиков были не более чем попыткой выиграть время и сохранить власть тогда, когда их основные враги сцепились в смертельной схватке. В этой обстановке взаимного недоверия произошел ряд событий, окончательно взорвавших робкие попытки наладить отношения между союзниками и большевиками. Первым из них была высадка небольшого японского отряда 4 апреля 1918 г. во Владивостоке под предлогом защиты жизни и имущества иностранных подданных. 7 апреля отряды связанного с японцами атамана Г. М. Семенова начали наступление на Читу.

Высадка японцев ухудшила отношения между большевиками и союзниками. Попытка А. Дж. Бальфура успокоить большевиков тем, что японцы пришли «помогать» русским, вызвала вполне справедливый вопрос Ленина: «Каким русским?» [71] Локкарт Р . Указ. соч. С. 286. Но высадка японцев косвенно вызвала еще одну проблему, которой суждено было сыграть роль катализатора Гражданской войны от Волги до Дальнего Востока – восстание Чехословацкого корпуса. К концу мая положение в корне изменилось. Большевистские лидеры понимали, что только Германия, подписавшая мирный договор, является единственной страной, готовой иметь с ними дело. На это повлияло изменение немецкой политики. В середине мая правительство Германии уведомило Ленина, что больше не будет захватов российских территорий. Ленин понял, что его режиму опасность не грозит. В отношениях с Антантой большевики все больше убеждались, что никакие обещания, данные им отдельными дружески настроенными к ним английскими и французскими представителями, типа Локкарта, никогда не будут выполнены. Все просьбы Троцкого о военной помощи оставались без ответа. Высадка японцев, восстание Чехословацкого корпуса, усиление военного присутствия Антанты в Мурманском крае привели к тому, что было определено еще Брестским миром – Антанта вступила в вооруженную борьбу с Советской Россией.

24 мая в Мурманск прибыл талантливый военный генерал Ф. К. Пуль, свободно владеющий русским языком, но относившийся даже к руководителям антисоветского движения в Мурманском крае генералу Н. И. Звегинцеву и капитан-лейтенанту Г. М. Веселаго, по свидетельству британского генерала Ч. Мейнарда, как «хозяин относится к паре своих слуг, постоянно давая им понять, что они должны помнить о своей ответственности и делать все для процветания его дома и, при этом не сомневаясь ни секунды в том, что все их действия должны в точности следовать его заранее обдуманным планам» [72] Цит. по: Барон Н. Король Карелии. Полковник Ф. Дж. Вудс и британская интервенция на Севере России в 1918–19 гг. СПб. 2013. С. 216. . Пуль являлся решительным сторонником интервенции без согласия большевиков. В конце мая в Вологде, куда из Москвы выехали посольства всех государств Антанты, состоялось совещание союзных представителей России, на котором обсуждался вопрос об интервенции в Россию. Совещание единогласно приняло постановление, предложенное Нулансом: «…в крайнем случае, мы должны высадить войска и против воли большевиков» [73] Цит. по: Голдин В. И. В. И., Журавлев П. С., Соколова Ф. Х. Русский Север в историческом пространстве Гражданской войны. Архангельск, 2005. С. 237. . Это решение поддержал даже Локкарт. 3 июня 1918 г. Верховный совет Антанты утвердил ноту № 31 «Союзническая интервенция в русские союзные порты». Речь шла о Мурманске и Архангельске. Интервенция была направлена против немцев, но без согласия советского правительства.

Так как различных союзнических миссий в России было очень много, и часто одна не знала, что делает другая, все искали контакты с антибольшевистскими силами в России. Часто различные миссии одной и той же страны не имели ни малейшего понятия о работе друг друга. Локкарт свидетельствовал: «У нас были небольшие миссии по всей России, и у каждой миссии была своя политика <���…>. Были, однако, другие британские уполномоченные, которые осуждали мою политику и, не будучи осведомлены о моих действиях, интриговали против меня. Дело в том, что в наших различных миссиях была неразбериха. Не было ни одной на правах полного авторитета <���…>. Поскольку одновременно семь различных политик не могут быть названы политикой, британской политики не существовало» [74] Локкарт Р . Указ. соч. С. 265, 276. . Такая же картина наблюдалась и у французов. Отсутствие единой политики и полный разнобой политических мнений, от поддержки большевиков до связей с крайними монархистами, препятствовали успешной работе союзников с антибольшевистским подпольем больше, чем действия ВЧК. Чайковский писал о контактах СВР с союзниками: «Много внимания уделялось переговорам с представителями союзных миссий, преимущественно французской. <���…> иностранцы хотели вступить в переговоры и обещали крупные средства и Союзу Возрождения, и Правому Центру, и Б. Савинкову с его организацией офицеров в Москве и окрестных городах. Переговоры сводились, конечно, к помощи нам союзников сорганизовать свои собственные боевые силы, средствами и защитой от германского натиска <���…> каждая группа думала, что она со своими небольшими силами смогла бы при материальной и боевой помощи союзников <���…> считаться центральной и руководящей всей вооруженной борьбой с германцами и большевиками, что, конечно, делало ее очень несговорчивой (неразборчиво). На деле же все группы были одинаково слабы <���…>. Когда это, наконец, было обнаружено, решено было предъявить им ультиматум: или говорить с нами, или мы прекращаем всякие переговоры и отныне отказываемся от всякой помощи» [75] ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 20. Л. 15–16. .