Сергей Глезеров - Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен…

На парадный спектакль 1 сентября 1911 года в Киевском оперном театре попасть действительно было очень трудно, все билеты расписаны между чиновниками, дворянами и общественными деятелями. Кроме придворных и министров, в Киев приехали губернаторы и вице-губернаторы со всего Юго-Западного края, предводители дворянства, земские деятели. Весь театр был наводнен полицейскими и жандармами. Вход в театр строго контролировали жандармские офицеры.

Столыпин, приехав в Киев, бесстрашно ходил без охраны. За свою жизнь он пережил несколько покушений, самое страшное произошло летом 1906 года. Террористы взорвали его дачу на Аптекарском острове в Петербурге, придя в приемные часы в виде обычных просителей. Столыпин тогда чудом не пострадал, но были ранены его дети. После этого он с семьей жил за плотным кольцом охраны на Елагином острове… Но все это уже в прошлом, в стране царило успокоение, казалось, что опасность покушений миновала.

Тем не менее председатель Медицинского совета МВД Г. Рейн посоветовал П. Столыпину во время пребывания в Киеве носить под одеждой легкий панцирь. Петр Аркадьевич ответил приблизительно так: «Пулю можно предупредить, а от бомбы никакой панцирь не спасет»…

«Судьбе угодно было допустить убийство в том месте, где менее всего можно было ждать его, — отмечал журналист Александр Панкратов, очевидец покушения на Столыпина. — Это склоняет меня к мысли, что покушение Богрова было случайно, без заранее выработанного плана. А удалось оно только благодаря крайней оплошности охраны и благоприятному для убийцы стечению обстоятельств, в силу которого никто не задержал Богрова, когда он подходил к министру…»

В театре был и Николай II: он прибыл с дочерьми Ольгой и Татьяной. В глубине царской ложи рядом с императором занял место болгарский княжич Борис Тырновский, а также великие князья Андрей Владимирович и Сергей Михайлович. Давали «Сказку о царе Салтане».

В антракте после второго акта Столыпин оставался в зрительном зале. Он стоял, повернувшись лицом к публике, опираясь на барьер, возле него военный министр Сухомлинов и шталмейстер граф Потоцкий.

Как вспоминал очевидец, в театре было шумно, стоял гул голосов и выстрел услыхали немногие, но когда раздались крики, все взоры устремились на Столыпина и на несколько секунд все смолкло. Тот как будто не сразу понял, что случилось. Он наклонил голову и посмотрел на свой белый сюртук, который с правой стороны уже заливался кровью. Медленными и уверенными движениями он положил на барьер фуражку и перчатки, расстегнул сюртук и, увидев жилет, уже густо пропитанный кровью, махнул рукой, как будто желая сказать: «Все кончено!». Затем грузно опустился в кресло и ясно, и отчетливо, голосом, слышным всем, кто находился недалеко от него, произнес: «Счастлив умереть за царя!».

Премьер-министр Российской империи П.А. Столыпин

Богров пытался бежать, воспользовавшись суматохой, но на него сразу же набросились десятки людей, стали бить его всем, чем придется… Первый допрос состоялся еще в театре. На вопрос, каким образом ему удалось попасть на спектакль, Богров вытащил из жилетного кармана билет на одно из кресел в 18-м ряду. Сразу же выяснили: эти места зарезервированы «для чиновников охраны».

В это время вошел Кулябко, прибежавший с улицы, где он старался задержать террористку по приметам, сообщенным его осведомителем. Увидев Богрова, Кулябко сразу осунулся, лицо его пожелтело. Хриплым от волнения голосом, с ненавистью глядя на преступника, он произнес: «Это Богров, это он, мерзавец, нас морочил».

Д. Богров. Фото после его ареста

Богров, действительно, ловко обманул охранку: он заявил, что революционеры готовят покушение на Столыпина и он готов предотвратить его, опознав террористов. Для этого ему, мол, и нужно попасть в Киевский оперный театр. Николай Кулябко поверил ему.

О Богрове он сообщал, что тот состоял сотрудником охранного отделения под прозвищем «Аленский» с конца 1906 года по апрель 1910-го, когда он выбыл в Петербург. Богров выдал полиции Юлию Мержеевскую, которую в октябре 1909 года арестовали по подозрению в подготовке покушения на жизнь государя императора в день его прибытия в Севастополь.

2 сентября 1911 года директор Департамента полиции Зуев отправил телеграмму в Киев помощнику министра внутренних дел генерал-лейтенанту Курлову: «По сведениям полковника Коттена, киевское охранное отделение в июле прошлого года (1910) передало в Петербург своего секретного сотрудника, помощника присяжного поверенного Богрова, кличка „Олейников“. Точка. Богров не дал никаких сведений, в декабре прошлого года сношения с ним были прекращены, Богров уехал за границу, на юг Франции, откуда в январе обращался к полковнику Коттену о высылке денег, последние были посланы, но возвращены банков за невостребованием».

На допросах Богров сообщил, что он разочаровался в деятельности анархистов, к группе которых принадлежал, поскольку «пришел к заключению, что все они преследуют главным образом чисто разбойничьи цели». И выдал их охранному отделению. «Решимость эта была вызвана еще тем обстоятельством, что я хотел получить некоторый излишек денег», — сказал Богров. Кулябко, по словам Богрова, сразу принял его в ряды своих секретных сотрудников и платил по 100–150 руб. в месяц.

Далее Богров перечислял акты предательства, совершенные им по отношению к своим бывшим товарищам. Свой арест в сентябре 1908 года он называл фиктивным, сделанным ради того, чтобы его «соратники» по революционной деятельности ничего не заподозрили. В охранном отделении, по словам Богрова, он работал два с половиной года, а потом вновь решил стать революционером. «Почему, — я отвечать не желаю», — заявил Богров.

Рана, нанесенная Петру Аркадьевичу Столыпину, оказалась очень опасной. Несмотря на усилия врачей, в конце четвертых суток после ранения, вечером 5 сентября, премьер-министр скончался.

Спустя четыре дня, 9 сентября, состоялся суд над Богровым. Тот подробно рассказал, как морочил головы руководителям охранки и каким путем получил билет на парадный спектакль. Заседание суда продолжалось три часа, совещание судей — не более двадцати минут. Богров был приговорен к смертной казни через повешение, приговор был приведен в исполнение в ночь на 12 сентября.

Героем революции, вроде Андрея Желябова, Софьи Перовской или Николая Кибальчича, Дмитрий Богров не стал. Все-таки, несмотря на то, что покарал «царского сатрапа», он — провокатор, предатель, и в герои явно не годился…