Сергей Глезеров - Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен…

16 августа 1941 года, спустя менее чем два месяца после начала Великой Отечественной войны, издан приказ Ставки Верховного Главного командования Красной армии за № 270, объявлявший пленных изменниками Родины и оклеветавший трех советских генералов.

Начинался приказ с того, что «части Красной армии, громадное их большинство, их командиры и комиссары ведут себя безупречно, мужественно, а порой — прямо героически. Даже те части нашей армии, которые случайно оторвались от армии и попали в окружение, сохраняют дух стойкости и мужества, не сдаются в плен, стараются нанести врагу побольше вреда и выходят из окружения. Известно, что отдельные части нашей армии, попав в окружение врага, используют все возможности для того, чтобы нанести врагу поражение и вырваться из окружения».

Далее приводились примеры героического поведения военачальников, а затем указывалось: «Но мы не можем скрыть и того, что за последнее время имели место несколько позорных фактов сдачи в плен врагу. Отдельные генералы подали плохой пример нашим войскам». Персонально были названы трое попавших в плен: командующий 28-й армией генерал-лейтенант Качалов, командовавший 12-й армией генерал-майор Понеделин и командир 13-го стрелкового корпуса генерал-майор Кириллов. Все они были обвинены в трусости, предательстве, измене.

«Следует отметить, что при всех указанных выше фактах сдачи в плен врагу члены Военных Советов армий, командиры, политработники, особоотдельщики, находившиеся в окружении, — говорилось далее в приказе, — проявили недопустимую растерянность, позорную трусость и не попытались даже помешать перетрусившим Качаловым, Понеделиным, Кирилловым и другим сдаться в плен врагу».

И наконец: «Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту, как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров. Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава». Если начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться в плен — «уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи».

Историки не перестают спорить вокруг сути и последствий этого приказа. Одни говорят: учитывая тяжелейшую обстановку на фронте, потери огромных территорий, приказ был оправдан. Он помог слабым духом осознать всю меру ответственности за судьбу страны, что лежала на плечах каждого солдата. Другие возражают: в то время, когда люди ждали убедительного объяснения причин, почему легендарная и несокрушимая Красная армия отступает, руководство страны переложило проблемы с больной головы на здоровую, нашло козла отпущения.

«Надо было срочно развеять в массах нежелательные и опасные сомнения, — отмечает публицист Лев Сидоровский. — За дело взялся сам Сталин с присущей ему жестокостью и бесцеремонностью. Первыми козлами отпущения стали девять руководителей Западного фронта, которые, по постановлению Государственного комитета обороны, были арестованы и преданы суду военного трибунала. Их били, пытали, вынудили „признаться“ в организации военного заговора против Сталина. Последний сразу же подписал приговор об их казни, сказав при этом своему бессменному секретарю Поскребышеву: „Передай Ульриху [председателю Военной коллегии Верховного суда СССР. — Л. С .] — пусть выбросит весь этот хлам о «заговоре»“. И запретил принимать какие-либо апелляции… За первой расправой последовали другие. В чем только ни обвиняли фронтовых командиров! И опять вышла неувязка: многих из них принимали в Кремле, хвалили за безупречную службу, назначили на высокие должности…

„Мудрый вождь“ все это прекрасно понимал. Надо было обнаружить массового врага, развернуть крупномасштабную кампанию — такую, чтобы в нее включились миллионы и „Выход“ был найден. Ровно через месяц после ареста командующего Западным фронтом Дмитрия Павлова и работников его штаба от имени Ставки издан приказ № 270, написанный под диктовку Сталина. <���…> Иными словами, виновные в поражении советских войск, в отступлении на многие сотни километров найдены и публично названы: это были окруженцы и попавшие в плен! Они объявлялись изменниками Родины и подлежали суровому наказанию».

Да, действительно, за годы войны в фашистском плену побывало чуть более четырех миллионов советских бойцов, большая часть из них оказалась там летом и осенью 1941 года. Причем дезертирство и массовая сдача в плен в первые месяцы войны превратились в проблему огромного масштаба. Причины тут самого разного порядка, но огульно обвинять всех попавших (или даже сдавшихся в плен) в предательстве — совершенно несправедливо.

Пленные красноармейцы. Фото 1941 г.

Многие пережившие раскулачивание и репрессии просто не хотели воевать за режим, который растоптал их человеческое достоинство. Именно его они видели предателем народных интересов, а потому считали себя свободными от каких-либо обязательств по отношению к нему. Тем более что первые недели войны власть в Москве выглядела растерянной и подавленной, а власти на местах зачастую откровенно спасались бегством, что явно не прибавляло желания их защищать.

Многие наивно поверили нацистской пропаганде, вещавшей, что «победоносный вермахт» приходит в СССР как освободитель от большевизма. Считанные дни потребовались для того, чтобы убедиться, что это совершенно не так, что гитлеровских идеологов интересует только захват территории, порабощение и истребление населения. И для многих из тех, кто выбрал плен вместо смерти, прозрение оказалось страшным.

Но роковой поступок уже совершен, пути назад зачастую уже не было, бежать некуда: население Прибалтики, Западной Украины в большинстве своем тогда не испытывало никаких симпатий к представителям Красной армии, и ждать какой-либо поддержки от них не приходилось. А если кто и готов был оказать помощь, то запуган до смерти, на кону — не только собственная судьба, но и жизнь детей и близких…

«Конечно, на фронте и тогда, и позже не обходилось без предательства. Были и рядовые, и командиры, которые проявляли трусость и малодушие, спасая собственную шкуру, становились перебежчиками, пособниками врага, — отмечает Лев Сидоровский. — Но беда в том, что приказ № 270 огульно, без разбирательства и учета конкретных условий обвинял каждого, кто попал в руки врага, в тягчайшем преступлении перед Родиной. Приговор был один — расстрел на месте без суда и следствия. Таким образом, бесчеловечный приказ по своей сути благословлял произвол, причем — в сложной и неопределенной фронтовой обстановке, и это в то время, когда до́рог был каждый воин, каждый штык. Все окруженцы и пленные становились вне закона. Позор темным пятном ложился также на их родных и близких».