Сергей Глезеров - Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен…

Как отмечает известный историк Борис Хавкин в одной из своих давних публикаций в журнале «Родина», советская пропаганда широко раструбила о сдаче в плен Иоахима Куна, поэтому в Германии практически сразу же узнали, что пропавший Кун не погиб, не попал в плен, а добровольно перешел на сторону русских. То есть стал предателем вдвойне: с одной стороны, предал фюрера, принял участие в заговоре, с другой стороны — предал Германию, перейдя на сторону противника.

После покушения в ставке Гитлера «Волчье логово». Высокопоставленные нацисты оценивают результаты взрыва

Реальность для Куна оказалась весьма жестокой. В советском плену он получил совсем не то, на что рассчитывал. По всей видимости, он надеялся, что его привлекут к участию в национальном комитете «Свободная Германия», созданном 12 июля 1943 года на территории СССР по инициативе Коммунистической партии Германии, в него вошли ведущие германские коммунисты, а также ряд немецких солдат и офицеров из числа захваченных в плен под Сталинградом. В том числе — фельдмаршал Фридрих Паулюс. В Германии деятели этого комитета, естественно, были объявлены предателями и изменниками родины.

Впрочем, получилось иначе: Кун попал в Главное управление контрразведки «СМЕРШ». Он рассказал все, что знал о заговоре против Гитлера и о своем участии в нем. Даже указал тайник в Восточной Пруссии, под Растенбургом (ныне — Кентшин в Польше), в котором были спрятаны секретные документы, составленные офицерами из группы Штауффенберга, которые намеревались еще в сентябре 1943 года убить Гитлера в его ставке «Вольфшанце» («Волчье логово»). Тогда это покушение сорвалось, и Кун, по указанию Штауффенберга, закопал в тайнике секретную документацию заговорщиков, он был одним из авторов этих документов.

23 сентября 1944 года начальник «СМЕРШ» генерал-полковник Виктор Абакумов направил письмо Георгию Маленкову, в котором сообщал об истории с Куном и указывал: «…Не исключена возможность, что он… заброшен немцами на нашу сторону с какими-либо специальными целями». В результате с 12 августа 1944 года до 1 марта 1947 года Кун содержался во внутренней тюрьме Наркомата госбезопасности на Лубянке и в Бутырской тюрьме. Ему даже «из соображений оперативной необходимости» дали другое имя — Иоахим фон Маловиц.

Затем режим ему смягчили — поместили на «особый объект» — подмосковную дачу, где он находился еще год, до конца апреля 1948 года. Там его готовили к отправке в Восточную Германию в качестве будущего сотрудника новой просоветской администрации. Но Кун, что называется, не прошел проверку на лояльность: по сообщению информатора, который следил за каждым шагом и словом Куна, тот в частной беседе высказался, что, мол, сыт по горло сотрудничеством с советскими властями и, вернувшись в Германию, уйдет к американцам.

Этими словами Кун, сам того не ведая, подписал себе приговор. Тест на лояльность он не прошел. Весной 1948 года его снова отправили в тюрьму. Парадокс в том, что юридически он все это время не считался арестованным. Ордер на его арест выписали только 30 августа 1951 года и в октябре того же года Особое совещание при Министерстве госбезопасности СССР приговорило его к 25 годам тюремного заключения: его признали виновным «в подготовке и ведении агрессивной войны против СССР».

Никакие заслуги в деле заговора против Гитлера не приняли в расчет, более того, участие в заговоре расценили как лишнее доказательство его вины. В обвинительном заключении указывалось: «Установлено, что участники заговора имели следующую цель: уничтожение Гитлера; заключение сепаратного мира с Англией, Францией и США; продолжение войны против Советского Союза совместно с этими государствами».

Срок тюремного заключения Иоахима Куна исчислялся со дня его сдачи в плен (с 27 июля 1944 г.), т. е. на свободу он должен был выйти летом 1969 года. В 1944 году Куну тридцать один год, стало быть, на освобождение он мог рассчитывать лишь в пятьдесят шесть лет. Его посадили в каторжный Александровский централ близ Иркутска, отличавшийся очень суровыми условиями. Он мог погибнуть, сойти с ума, умереть от болезни… Но он оказался «крепким орешком».

Кун боролся за свою судьбу и пытался добиться справедливости. Надежда забрезжила после смерти Сталина и перестановок в МГБ. В июне 1954 года ему предоставили возможность писать письма, получать письма и принимать посылки. Куна должны были освободить на основании указа Президиума Верховного Совета СССР от 28 сентября 1955 года, но этого не произошло. Его освободили только в январе 1956 года, и через лагерь для перемещенных лиц он вернулся на родину.

«Одиннадцать лет заключения превратили его в тяжелобольного и морально надломленного человека. С прежним друзьями он никогда более не встречался», — отмечает историк Борис Хавкин.

Кун был «виноват» по всем статьям. В Германии тогда уже набирал силу комплекс вины, и все, кто участвовал в военных походах Гитлера, рассматривались в обществе как преступники — от простого солдата до высокопоставленных офицеров. Антифашистом Кун не был, почти все его соратники по заговору казнены еще в 1944-м, поэтому тот факт, что он выжил, тоже добавлял сомнения в его репутации: как это так, все погибли, а он уцелел? Кроме того, на совести Куна — гибель его непосредственного командира, который проявил к нему великодушие и поплатился за это жизнью. Между прочим, у того было пятеро детей в возрасте от одного до четырнадцати лет…

Несмотря на адские условия в тюрьме, Кун оказался настоящим счастливчиком: природа все-таки подарила ему крепкое здоровье. После возвращения на родину он прожил еще очень долгую жизнь. Хотя, может быть, и сам не был рад этому, поскольку он жил так, как будто бы… его не было. О нем никто не хотел знать и слышать. Дожил он и до падения коммунистического режима в ГДР, и крушения Берлинской стены, и объединения Германии. Иоахим Кун умер в марте 1994 года.

Борис Хавкин в одной из своих публикаций процитировал адресованное ему письмо вице-президента Национального комитета «Свободная Германия» Генриха фон Айнзиделя, общавшегося с Куном в 1970-х годах: «В ФРГ нужно было вечно стыдиться того, что ты перешел в плен к русским… Человека, который был так сломлен жизнью, не хотели представлять в качестве борца Сопротивления…»

Событие, произошедшее в Советском Союзе в 1975 году, вызывает сегодня самые полярные оценки. Капитан 3-го ранга Валерий Саблин поднял военный мятеж на противолодочном корабле «Сторожевой», направленный против власти коммунистической партии. Государственная измена! В советской истории подобного не было ни до, ни после. А вот в дореволюционной похожие эпизоды есть — во время Первой русской революции, и их участники числятся героями. Я имею в виду участников восстания на броненосце «Потемкин», лейтенанта Петра Шмидта, поднявшего мятеж на «Очакове»… Хотя Шмидт и участники восстаний, без сомнения, нарушили воинскую присягу.