Алексей Исаев - Приграничное сражение 1941. Первая битва Великой Отечественной

Реакция на данные воздушной разведки последовала немедленно, если не сказать поспешно. Не будем забывать, что командованию приходилось работать с «упреждением», нацеливая мехкорпуса на точки на предполагаемом пути наступления противника. Ввиду того, что фронт 5-й армии рухнул, от бреши на правом фланге 6-й армии можно было ждать только неприятностей. Уже в 15.20 23 июня командующий 6-й армией направляет в район Бродов 8-й мехкорпус. Вскоре в ответ на обескураживающие доклады летчиков также последовало приказание начальника штаба Юго-Западного фронта № 023 от 23.6.41 г. 15-му механизированному корпусу, подчинявшемуся непосредственно штабу фронта. Ему была поставлена задача: «Ввиду появления в районе Берестечко и лесах западнее танков противника, прочно удерживать район Броды мотодивизией, обеспечив себя с направления Радзехув, Крыстынополь, атаковать и уничтожить танки и танкетки противника в направлении Берестечко во взаимодействии с подходящим к утру 24.6.41 г. в район Броды 8-м механизированным корпусом». 212-я моторизованная дивизия 15-го мехкорпуса с самого начала войны оборонялась к северу от Бродов. Ее присутствие давало надежду, что прорыв противника не будет совсем уж молниеносным и сокрушительным.

Выполняя этот приказ, командир корпуса И. И. Карпезо 10-ю танковую дивизию в 7.00 24 июня направил в Броды, а с тыла прикрыл ее 37-й танковой дивизией. Затем последняя была отправлена в леса к западу от Бродов для удара на Лешнев. Строго говоря, такой маневр граничил с откровенным авантюризмом. Во имя пока еще призрачной угрозы удара через Броды 15-й мехкорпус снимался с позиций под Радзеховом, открывая «окно» в направлении Львова. Между правым флангом 6-й армии и фронтовыми частями под Бродами образовывалась приличных размеров брешь. Немцы могли через Радзехов беспрепятственно наступать на Буск и далее перехватывать дороги, идущие из Львова на восток. Поэтому вскоре после выяснения ошибочности предположений о прорыве через Броды последовали приказы на возвращение на исходные позиции. В 17.00 24 июня И. И. Карпезо приказывает вернуть 10-ю танковую дивизию обратно под Радзехов. Дивизия С. Я. Огурцова совершила 45-километровый марш, из которого она вернулась в прежний район сосредоточения только к рассвету 25 июня. 19-й танковый полк дивизии приказ на возвращение получил только в лесу юго-западнее Броды. В результате на позиции, занятые еще вечером 23 июня, он возвратился лишь к 20.00 25.6.41 г., проделав за 24 и 25.6.41 г. 105-километровый марш, не принимая участия в бою. 37-я танковая дивизия также была развернута на 180° и к 6.00 25 июня возвращена на оборонительные позиции фронтом на север по р. Радоставка. Таким образом, от смелой попытки бросить в бой 15-й мехкорпус пришлось отказаться. В сущности, соединение генерала И. И. Карпезо большую часть Приграничного сражения выполняло оборонительные задачи, являясь продолжением загнутого фланга 6-й армии.

Командование Юго-Западного фронта очень нервно реагировало на сведения, говорящие в пользу поворота немецкого танкового клина на юг, в тыл войскам в Львовском выступе. Действительно, повернув с центральной «панцерштрассе» на юг, немецкие танковые дивизии могли перехватить пути отступления 6-й и 26-й армий, а также части сил 12-й армии. Учитывая, что сплошного фронта не было, немецкие механизированные части могли очень быстро выйти в тыл Львовского выступа. В этом в очередной раз проявилась характерная особенность ведения оборонительной операции – неопределенность планов противника. Немецкие части действительно прорвались к Берестечко и Шуровищам (Лешневу). От переправы в Шуровищах оставалось всего около 30 км до Бродов. Сам по себе поворот на Броды в тыл Львовскому выступу выглядел логичным. Восточнее Берестечко и Бродов с юга на север протекала река Иква с заболоченной поймой. Не пытаться таранить этот рубеж, и отвернуть на юг было бы вполне разумным ходом. Такой вариант развития событий никак нельзя было исключать из вариантов действий противника.

К слову сказать, на действия немцев 24 июня также повлияли донесения воздушной разведки. Метания 15-го мехкорпуса заставили их понервничать, так как вместо густых лесов танки и автомашины советских танковых частей выбрались на дороги, где их и обнаружили с воздуха. Утром 24 июня в ЖБД XXXXVIII корпуса появляется запись: «Около 07.00 наша воздушная разведка впервые докладывает о крупной концентрации танков противника к югу от шоссе». Обращаю внимание на слово «впервые». Перемещения 15-го мехкорпуса в первые два дня войны, видимо, не шли ни в какое сравнение с увиденными с воздуха массами танков.

Сообщения от воздушной разведки заставили немецкое командование несколько снизить темпы продвижения вперед. 57-я пехотная дивизия получает в

15.00 приказ не переходить Стырь никакими частями, кроме разведывательных. Намерение командира дивизии переправить на восточный берег Стыри, по крайней мере один полк, было воспрещено Кемпфом по радио. Дивизия должна была быть в полной готовности отразить удар советских танков по флангу корпуса. В рамках той же стратегии обороны фланга 11-й танковой дивизии было приказано взорвать мост у Лешнева.

Однако, помимо угроз мнимых и попросту надуманных, на второй день появились опасности вполне ощутимые и неприятные. На фронте 6-й армии произошли события, которых опасался Музыченко. Г. К. Жуков пишет: «…к исходу этого дня [23 июня] немецкие войска нашли уязвимое место: они нанесли сильный удар на стыке Рава-Русского и Перемышльского районов, который оборонялся 97-й и 159-й стрелковыми дивизиями. Последняя, находившаяся в стадии развертывания, имела в своем составе значительное количество солдат из необученного запаса. Не сумев выдержать атаку противника, она начала отход, создав тяжелую ситуацию для соседних частей. Предпринятые командующим 6-й армией генералом И. Н. Музыченко контрмеры положение не выправили, и к исходу 24 июня разрыв обороны достиг здесь 40 километров» [438] Жуков Г.К. Указ. соч. С. 273. .

Горящий бронеавтомобиль БА-10. Это была одна из самых распространенных машин в Киевском округе

4-й механизированный корпус в последующие дни вместо участия во фронтовом контрударе занимался кризисом, возникшим вследствие прорыва пехотных соединений 17-й армии на львовском направлении.

Война в воздухе.Хотя, по впечатлениям немецких танкистов под Радзеховом, советские танки выводились им навстречу впереди волн Т-34 и БТ «сталинскими соколами», тесного взаимодействия между ВВС Юго-Западного фронта и механизированными корпусами не имелось. Авиадивизии получили от командования ВВС фронта задачи по воздействию на войска противника и решали их в меру своих сил и возможностей. Впрочем, приказ Птухина был довольно подробным (см. в Приложении).