Бернард Корнуэлл - Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

Санжит Панди вздохнул.

— Не будет куле, — крикнул он вниз, и три всадника даже не попытались убедить его в неразумности такого решения. Они просто развернулись, пришпорили коней и ускакали. — Хотят драться, — грустно сказал килладар. — Хотят добычи.

— За этим они сюда и пришли, — заметил адъютант. — Их собственная земля пустынна и бесплодна.

— Я слышал, Англия — зеленая страна.

— Нет, сахиб, пустынная и бесплодная. Иначе зачем они здесь?

Известие о том, что куле отвергнуто, мигом облетело всех защитников города. Иного никто и не ожидал, но все-таки вынужденный отказ килладара придал уверенности собравшимся на стенах, ряды которых пополнили подошедшие взглянуть на приближающегося неприятеля горожане.

Увидев столпившихся на укреплениях женщин и детей, Додд нахмурился.

— Уберите их отсюда! — распорядился он через толмача. — Здесь должна остаться только караульная рота. — Молча проследив за исполнением приказа, майор продолжил, обращаясь к офицерам: — В следующие три дня ничего интересного не случится. Они вышлют вперед стрелков, но вреда от них немного — надо лишь не высовываться. Так и объясните вашим людям. Огонь по стрелкам не открывать. Понятно? Не стоит тратить боеприпасы на тех, кто нам не опасен. Огонь мы откроем через три дня.

— Через три дня, сахиб? — удивленно переспросил молодой офицер-индиец.

— Один день уйдет на то, чтобы установить батареи, и еще два, чтобы пробить брешь, — уверенно предрек Додд. — На четвертый эти мерзавцы пойдут на штурм. Не раньше. Так что беспокоиться прежде срока не стоит. — Помолчав, майор решил продемонстрировать пример безмятежности перед лицом врага. — Я отправляюсь завтракать, — объявил он. — И вернусь, когда они начнут окапываться.

Сбежав со стены, долговязый британец растворился в узких улочках Ахмаднагара. Переводчик посмотрел на приближающиеся колонны. Приник к подзорной трубе. Он высматривал орудия, но поначалу увидел только сплошную массу людей в красных мундирах и среди них странного всадника. Потом он увидел нечто еще более странное. Нечто такое, что не сразу понял.

Несколько человек в передних рядах несли на плечах длинные лестницы. Переводчик нахмурился, потом, заметив кое-что более знакомое, слегка сдвинул трубу. Орудий у врага было всего пять; одно тащили солдаты, четыре других, покрупнее, слоны. И за артиллерией снова красномундирники. Они были в клетчатых юбках и высоких черных шапках, и толмач порадовался, что стоит на стене, а не на пути этих мужчин в юбках: уж больно грозно и даже пугающе они выглядели.

Он снова перевел взгляд на лестницы, все еще не постигая значения увиденного. Лестниц было всего четыре, а значит, британцы не собирались приставлять их к стене. Может быть, они собираются построить наблюдательную вышку, чтобы попытаться заглянуть за ограждение. Такое объяснение представлялось вполне разумным, а потому переводчик не понял, что противник готовится не к осаде, а к эскаладе. Он не понял, что враг планирует не пробивать в стене брешь, а перебраться через нее. И это означало, что не будет ни ожидания, ни окапывания, ни траншей, ни батарей, ни пролома. А будет атака, штурм, крики и вой, шквал огня и смерть под утренним солнцем.

— Помните, Шарп, — наставительно сказал Маккандлесс, — главное, чтобы вас не убили.

— У меня и в мыслях ничего такого не было, сэр.

— Никакого геройства, Шарп. Сегодня пусть геройствуют другие. Наше дело — войти за ними в город, найти мистера Додда и вернуться домой.

— Так точно, сэр.

— Поэтому держитесь поближе ко мне, а я буду держаться поближе к отряду полковника Уоллеса. Если потеряете меня, ищите его. Вон он, Уоллес, видите? — Полковник указал на высокого, с непокрытой головой офицера, едущего во главе 74-го батальона.

— Вижу, сэр.

Шарп восседал на запасной лошадке Маккандлесса и, возвышаясь над шагающими перед ним шеренгами, видел далеко вперед. Отсюда, из тылов шотландского батальона, стена Ахмаднагара представлялась темно-красной в лучах раннего солнца. Кое-где в промежутках между куполообразными зубцами поблескивали стволы мушкетов. Огромные круглые бастионы, расположенные через каждые сто ярдов, зияли черными амбразурами, в которых, как можно было догадаться, прятались пушки защитников города. Над укреплениями возвышались ярко раскрашенные статуи храмовой башни, а ниже, над воротами, болтались во множестве пестрые флаги и флажки. Пока никто не стрелял. Расстояние сокращалось, но обороняющиеся почему-то не открывали огонь.

Основная часть британской армии была еще в полумиле от стены, когда штурмовые силы перестроились, разделившись на три группы, каждая из которых имела четко определенную задачу. Все три состояли из шотландских горцев и индийцев-сипаев в качестве поддержки. 78-й батальон должен был пойти на штурм слева от ворот, 74-й — справа. Атакой по центру руководил полковник Уильям Уоллес, командир одной из двух пехотных бригад и, очевидно, старый друг Маккандлесса, потому что, увидев соотечественника, он заулыбался и, проехав через шеренги назад, приветствовал его с теплой фамильярностью. План Уоллеса состоял в том, чтобы расстрелять мощные деревянные ворота из шестифунтового орудия.

— Ничего подобного мои пушкари еще не делали, — признался Уоллес Маккандлессу. — Парни настаивали, что надо выстрелить ядром. Но моя матушка всегда говорила: никаких ядер против ворот. Двойной пороховой заряд, говорила она, и ничего больше.

— Ваша матушка, Уоллес? — спросил Маккандлесс.

— Видите ли, ее отец был пушкарем и дочь воспитал должным образом. И все-таки своих парней я так и не убедил. Упрямцы. Англичане до мозга костей. Таких ничему не научишь. — Уоллес предложил Маккандлессу флягу. — Здесь холодный чай и ничего больше, так что пей без опаски — твоей бессмертной душе ничего не грозит.

Сделав пару глотков, Маккандлесс представил приятелю Шарпа:

— Тот самый парень, что подорвал мину Типу в Серингапатаме.

— А, Шарп! Как же, слышал. Отличная работа, сержант. Отличная работа. — Полковник наклонился и протянул сержанту руку. Это был мужчина средних лет, немного лысоватый, с приятным лицом и добродушной улыбкой. — Вас, сержант, холодный чай вряд ли соблазняет, а?

— У меня с собой вода, сэр. Спасибо. — Шарп похлопал по наполненной ромом фляге, подарке ординарца генерала Уэлсли, Дэниеля Флетчера.

— Прошу извинить, но вынужден вас покинуть, — сказал Уоллес, возвращая флягу на место. — Увидимся в городе. Удачи вам обоим и веселого дня. — Полковник пришпорил коня и умчался к голове колонны.

— Хороший парень, — тепло заметил Маккандлесс, провожая его взглядом. — Очень хороший парень.