Бернард Корнуэлл - Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

— Будь здесь раджа, — вздохнул Бени Сингх, — мы бы знали, что делать.

Килладар крепости был невысокого роста, полноват и носил черные завитые усики. Темные бегающие глазки выдавали нервное напряжение. Назначенный командовать силами гарнизона, он был по призванию и характеру придворным, а не солдатом, а потому и высокую должность рассматривал прежде всего как дарованную сверху милость и возможность увеличить собственное состояние, а вовсе не как обязанность сражаться с врагами раджи.

Князь Ману Баппу нисколько не удивился тому обстоятельству, что его брат предпочел не отступить в Гавилгур, а удрал подальше, в горы. Раджа, как и Бени Сингх, не отличался крепостью духа и не был рожден для воинской славы, тогда как сам Баппу наблюдал за передвижениями британцев по раскинувшейся внизу равнине с нескрываемым облегчением.

— Нам не нужен мой брат, чтобы решить, что мы должны делать. Будем драться.

Остальные присутствующие, командиры разных частей, нашедших убежище в Гавилгуре, единодушно выразили поддержку такому мнению.

— Стены британцев не остановят, — сказал Бени Сингх, поглаживая пристроившуюся у него на коленях пушистую белую собачку, испуганные глаза которой выражали чувства ее хозяина.

— Остановят. И не только стены, но и мы сами, — стоял на своем Ману Баппу.

Килладар покачал головой:

— Разве их остановили стены Серингапатама? Разве их остановили стены Ахмаднагара? Они преодолели все препятствия, будто перелетели их на крыльях! Британцы все равно что — как это говорят арабы? — да, джинны! — Бени Сингх оглядел сидевших кругом членов военного совета, но не увидел никого, кто соглашался бы с ним. — Должно быть, джинны на их стороне, — добавил он в качестве последнего аргумента.

— И что вы предлагаете? — осведомился Ману.

— Договориться с ними. Предложить куле.

— Куле? — В разговор вмешался полковник Додд. Маратхский он выучил недавно и тонкостей языка еще не освоил, а потому говорил коротко и ясно. — Я скажу вам, какие условия предложит Уэлсли. Никаких! Он возьмет вас в плен и закует в цепи. Разрушит стены. И заберет сокровища раджи.

— Здесь нет никаких сокровищ, — вставил Бени Сингх, но ему никто не поверил. Резкий голос англичанина напугал собачку, и килладар с трудом успокоил несчастное животное.

— А ваши женщины станут игрушками его солдат, — злорадно добавил Додд.

Бени Сингх поежился от ужаса. Его жена, наложницы и дети находились в Гавилгуре, и все они были дороги ему. Он баловал их, нежил, холил и обожал.

— Может быть, мне лучше увести своих людей из форта? — неуверенно предложил килладар. — Например, в Мултаи? До Мултаи британцам никогда не добраться.

— Хотите сбежать? — возмутился Додд. — Не получится! — Последние слова он произнес по-английски, но их поняли все. Полковник подался вперед. — Если вы уйдете, гарнизон падет духом. Остальные солдаты не могут спрятать своих женщин, так с какой же стати это позволительно вам? Мы будем драться здесь и здесь остановим врага. Остановим тем, что уничтожим! — Додд поднялся, прошел в дальний конец павильона, плюнул в выплеснувшуюся на берег зеленоватую жижу и вернулся на место. — Здесь ваши женщины в безопасности. Я могу удерживать эту крепость до скончания века, имея в своем распоряжении всего лишь сотню солдат.

— Мы имеем дело с джиннами, — прошептал Бени Сингх, поглаживая дрожащую от страха собачонку.

— Никакие они не джинны! — бросил Додд. — Джиннов не существует! Их просто нет!

— Крылатые джинны, — продолжал скулить килладар. — Невидимые джинны! Они в воздухе! Они уже здесь!

Англичанин снова сплюнул.

— Чертовщина, — пробормотал он и снова повернулся к Бени Сингху. — Я тоже британец. Я — демон. И я здесь. Я! Понимаете? Я — крылатый джинн, и, если вы уведете своих женщин, я последую за вами. Я приду к ним ночью и наполню их чрева черной желчью.

Он оскалил желтые зубы, и индиец содрогнулся от ужаса. Белая собачонка жалобно тявкнула.

Ману Баппу поднял руку, призывая полковника сесть. Додд был единственным офицером-европейцем у него на службе, и, хотя Баппу признавал военные способности англичанина, временами полковник вел себя совершенно неуместно.

— Если джинны существуют, — обратился он к килладару, — они будут на нашей стороне. — Подождав, пока Бени Сингх успокоит напуганную собачку, князь продолжил: — Скажите мне, могут ли британцы взять крепость, воспользовавшись ведущими на гору дорогами?

Бени Сингх задумался. К Гавилгуру вели две дороги, и обе они проходили под самыми стенами крепости. Подняться по этим узким, петляющим тропам под огнем защитников, под градом камней не смогла бы ни одна армия в мире.

— Нет, — признал он.

— Раз так, то остается только один путь. Только один! Через мост. Мои люди будут защищать Внешний форт, а полковник Додд позаботится о Внутреннем.

— И никто, ни одна живая душа не пройдет мимо моих Кобр, — твердо добавил англичанин. Резкость его объяснялась отчасти еще и тем, что ему, командующему прекрасно обученным полком, не доверили защиту Внешнего форта. С другой стороны, он признавал и правоту Ману Баппу, указывавшего на стратегическую важность именно Внутреннего форта. Даже если британцы каким-то чудом захватят внешние укрепления, Внутренний форт им не взять никогда. — Мои люди еще ни разу не терпели поражение! — прорычал Додд. — И никогда не испытают его.

Ману Баппу постарался успокоить встревоженного килладара мягкой улыбкой:

— Вот видите, вам суждено умереть здесь, в крепости, от старости.

— Или от перенапряжения сил в постельных схватках, — пошутил кто-то, и все рассмеялись.

На северных укреплениях Внешнего форта выстрелила пушка. За ней другая. Чем был вызван огонь, никто не знал, а потому члены совета поднялись и проследовали к выходу из павильона за Ману Баппу. Расположившиеся на ветках серебристые обезьянки встретили военных встревоженными криками.

Ворота в сад раджи охраняла арабская стража. Наипервейшая ее обязанность состояла в том, чтобы не допускать простых солдат в сад, где по берегам озера имели обыкновение прогуливаться женщины килладара. В сотне шагов от ворот находилась выдолбленная в камне яма с отвесными краями, глубиной в два человеческих роста, и Додд, проходя мимо, задержался, чтобы заглянуть в ее мрачный зев. Каменные стены были отесаны и гладко отполированы, так что выбраться из ямы представлялось невозможным. На дне ее белели кости.

— Нора Изменника, — объяснил Ману Баппу, подойдя к полковнику, — так мы ее называем. А кости — это то, что осталось от обезьяньих детенышей.

— Но людей они тоже едят? — поинтересовался Додд, вглядываясь в скрытую полумраком яму.