Владимир Видеманн - Запрещенный Союз. Хиппи, мистики, диссиденты

— Надо парня поддержать, у него премьера.

Это означало, что Коля будет танцевать в кордебалете «Щелкунчик». Наша джинсово-босячная группа смотрелась в классических интерьерах театра неким диссонансом, вызывая легкое перешептывание среди завсегдатаев заведения в адекватном месту и времени облачении. При этом премьера стала воистину уникальным интерактивным перформансом нового стиля. Время от времени, в совершенно, казалось бы, банальных местах, часть зала разражалась бешеной овацией, которую спонтанно подхватывала вся аудитория. Этим импульсивным ядром была наша группа, которая начинала хлопать, как только на сцене появлялся Коля. Вот и получилось, что на протяжении всего балета бо́льшая часть аплодисментов досталась Николаю — анонимному гению безликой массовки…

У Коли на квартире, состоявшей из комнаты и кухни на первом этаже в небольшом деревянном доме на улице Мичурина, часто собирались любители пыхнуть: Влад, Вова Будкевич, Куня, Энди, Аист, рижская блондинка Илона и московская блондинка Алена. С этой Аленой я познакомился в рейсовом автобусе Таллин — Пярну. Как выяснилось, мы оба ехали в этот маленький эстонский курортный городок на некий сейшн типа рок-фестиваля. Всю дорогу Алена мне рассказывала содержание своего любимого фильма «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?». И еще — сюжет другого классного фильма, «Easy Rider». Таким образом, я соприкоснулся с экзистенциалистскими азами нонконформистской культуры нового авангарда — «детей цветов».

В Пярну на автовокзале тусовалась целая «цветочная» толпа, которая, постоянно разрастаясь, покатила по шоссе куда-то в пригород, якобы на фестиваль. Пипла было сотни две, никак не меньше. Причем очень много явно местных фриков в полукарнавальных прикидах: и в крестах, и в серьгах, и при бусах, и в рейтузах… Аист шел в бурлацкой шляпе и длинной армейской шинели, из-под которой торчали голые ноги в сандалиях… Но сейшак в конечном счете оказался очень вялым: местная сельская группа на открытом воздухе, дискотечные мелодии. А тут еще и дождичек… Потянулись назад в город. Мы с Пузырем отправились к железнодорожной станции. По пути встретили Лео из Питера. Он только что приехал стопом в коляске мотоцикла. Под дождем. В джинсах, кожаной куртке и комнатных тапках из кошачьего меха. Пошел вынести мусор, встретил на улице знакомого, рассказавшего что-то про сейшн в Пярну, и тут же, не заходя в квартиру, отправился голосовать. Узнав, что все закончилось, Лео очень расстроился. Но зато мы успевали к вечернему балу в «Притсу». Лео расцвел. Пузырь достал пузырь. Электричка дала свисток, и мы отъехали на танцы…

Тем летом на эстрадной площадке в Кадриорге периодически выступали различные рок-коллективы. На концерте литовской группы «Гинтарели» я познакомился с Эдиком Схаком, которого все звали Малышом.

— Ты чего такой лысый? — спросил он меня.

— Менты подстригли, — ответил я.

— Большой был хайр?

— Во! — Я поднес ладонь к плечу.

На самом деле меня подстригли не менты. Я сам сдал себя парикмахерам, последовав примеру своего приятеля Миши Михалкина, который обрил башку наголо якобы в знак протеста против наезда администрации школы на его кудри под Мика Джаггера. С тех пор его прозвали Ибрагимом (по имени лысого черкеса из фильма «Угрюм-река»). В то время Миша активно ухаживал за девочкой из своего класса Наташей: бил окна по ночам, заворачивая булыжник в любовную записку, расписывал подъезд и стены близлежащих домов граффити, сочинял песни… Я уже позже смекнул, что бритье налысо — поступок из этой же серии, а вовсе не какой-то там протест. А зачем же я-то побрил голову? Этот вопрос передо мной безуспешно пытался ставить директор нашей школы, подозревавший, видимо, руку барбер-копа из ближайшего отделения милиции: «Просто так?.. Не верю!» Точно так же думали, вероятно, большинство моих учителей и соучеников. И еще Ибрагим сказал, что в десятый класс он не пойдет, а сразу направится в одиннадцатый вечерней школы, где на занятия можно ходить всего лишь пару раз в неделю. Надо ли говорить, как мне, только что надевшему залатанные «левиса», не хотелось возвращаться в советское учебное учреждение с жестким бихевиористским контролем! Случай расставил все точки над i.

Весной 1971 года я заканчивал девятый класс. Ибрагим тоже. После сдачи весенних экзаменов наш и параллельный классы решили поехать на несколько дней в Нелиярве [7] Курортная зона отдыха недалеко от Таллина, природный заповедник с естественными озерами. , оттянуться с палатками на озерах. Отправились человек сорок, за старшую была химичка, классная руководительница параллельщиков. Наша компания — я, Марка, ее сестра Алка, Наташа-Спортсменка, Цветиков и Бернштейн — отправилась отдельно от всех остальных, дикарями. Водки прихватили с собой целую авоську. Закуски — только символически. Ни палаток, ни одеял не брали вовсе. Вопрос даже не ставился — такой был драйв. Уже в Нелиярве разместились в полукилометре от лагеря наших школьных сотоварищей, прямо на песчаном берегу у одного из озер. Поначалу, конечно, хорошо было: водочка, костерок, девочки… Проснулся я от легкого озноба. Рядом без задних ног дрыхнет Марка. Я оглянулся: Алка с Бернштейном лежат в низине; вон там — Цветиков, и чуть подальше, у дотлевающего костерка, Наташа. Неужто мы прямо так, на земле, до самого утра и вырубились?

Я решил для начала освежиться в озере. А там идешь-идешь — и все мелко… Наконец зашел-таки подальше, отплыл — и на ту сторону. Озерцо не очень большое, теплое. Подплываю к другому берегу, начинаю выходить на сушу и тут вижу, как люди мне за спину пальцами показывают. Я оглянулся и не поверил своим глазам. Весь противоположный берег был застлан сизым дымом. Я сразу понял, что это разгорелись от утреннего ветерка не совсем пригасшие костры вчерашних сатурналий, а вслед за ними — трава. Интересно, а как же наши? Они проснулись или?.. Я снова бросился в воду и усиленно погреб на ту сторону водоема. Уже подплывая, услышал из-за леса тревожную сирену пожарной команды.

Выйдя, как человек-амфибия, из дымящихся вод лесного озера, я растолкал по-прежнему спавшую компанию с истерическим криком: «Пожар!» Огонек в самом деле полизывал довольно большую площадь вокруг нашего стойбища, выжигая сухую травку и уже переходя на зеленую. Народ, надо сказать, несмотря на похмельный синдром, включился очень быстро. Похватали вещи, оставив кастрюли, и рысью бросились в заросли. Оказалось — в самый момент. Уже через минуту на бережке стояли пожарная машина, фургон скорой помощи и ментовской уазик с синей мигалкой. Мо́лодцы в скафандрах принялись заливать пеной прибрежную лагуну, мы же отправились по тропе вдоль озера к лагерю наших одноклассников.