Наталия Сотникова - Музы героев. По ту сторону великих перемен

В 1802 году, невзирая на примирение с папой римским, исповедание католической религии во Франции после революционного безбожия, признававшего лишь некое Верховное существо, все еще было обречено на келейное существование. Отсюда обряд бракосочетания совершался в апартаментах отца Зоэ священником, не присягнувшим республике. Свекор новобрачной продолжал пребывать в изгнании при принце де Конде. Эмигрировавшая родня при режимах Консульства и Империи вплоть до Реставрации сильно осложняла жизнь Зоэ.

Новобрачные уехали в Монпелье, где провели медовый месяц в родовом замке. Зоэ была в отчаянии: мало того, что после Парижа и блестящего общества Мальмезона она попала в глухую провинцию, так помимо этого ее муж оказался человеком грубым, подверженным приступам гнева и быстро опостылевшим ей. Ее жизнь стала бы сплошным кошмаром, если бы не благоволение и покровительство свекрови. Молодая женщина также привязалась к этой великодушной даме, даже стала называть ее «мамой» (явление, невиданное во французских семьях) и преданно ухаживала за ней во времена ее нередких недомоганий. Свекровь, будучи женщиной очень участливой, поняла, что невестке не следует хоронить себя в этой глуши и настояла на переезд в замок своей родни Жокур, неподалеку от Парижа. Была куплена квартира в столице, и Зоэ наконец-то смогла начать светскую жизнь в лучших салонах Сен-Жерменского предместья.

В этом осином гнезде бывших эмигрантов не стеснялись на чем свет стоит костерить нынешнюю власть и в открытую строить планы реставрации Бурбонов и возвращения старых порядков. Зоэ чувствовала себя в этих гостиных, как рыба в воде, и без труда завоевывала сердца аристократов своим жизнерадостным нравом и острым язычком. Было бы ошибкой думать, что для этих обломков старого режима политика была единственным светом в окошке. Наследственная потребность в галантных похождениях не давала им ни минуты покоя, и в особняках Сен-Жерменского предместья ферлакурство цвело пышным цветом. Вокруг пикантной Зоэ, так страдающей от пренебрежения недостойного супруга, тотчас же закружил рой поклонников, и она, для приличия потянув некоторое время, вскоре предалась восторгам любви с одним из них. Тем не менее, ей удалось создать себе отличную репутацию и умудриться сохранить ее в течение всей своей жизни, невзирая на перипетии, уготованные судьбой. Молодая женщина проявляла исключительные такт и скрытность во всех своих любовных связях, включая роман с Людовиком ХVIII, стараясь не давать пищу для сплетен и злонамеренного осуждения.

Зоэ удалось, так сказать, перекинуть мостик между двумя мирами: со свекровью она вращалась в «старом высшем свете», но это совершенно не мешало ей посещать подруг по пансиону Гортензию, Лору Жюно, Фелисите Савари, участвовать в обедах, которые устраивала в Мальмезоне супруга Бонапарта. Зоэ даже предложили поступить на службу ко двору, который как раз создавали для Гортензии. Как ни велико было искушение, но молодая женщина отказалась, якобы не желая лишать недомогавшую свекровь своего общества. Похоже, какое-то внутреннее чутье подсказывало, что ей не стоит компрометировать себя слишком тесными связями с новым режимом.

Отец молодой женщины, разумеется, вернулся на родину из эмиграции отнюдь не для того, чтобы наслаждаться тихими семейными радостями в кругу вновь обретенных чад и домочадцев. Талон с головой погрузился в хорошо знакомую ему подпольную деятельность по обеспечению связи между монархистами самого высокого ранга, окопавшимися во Франции, и теми, кто пребывал в эмиграции. То ли он проявил недостаточную осторожность, то ли эффективно действовали тайные агенты, но Зоэ вскоре постиг очередной удар: 28 сентября 1803 года Омер Талон был арестован по приказу министра полиции Фуше по обвинению в участии в монархическом заговоре. Подруга Зоэ, падчерица Первого консула Гортензия, была вынуждена закрыть для нее двери своей гостиной.

Некоторые историки считают, что арест был обусловлен не столько стремлением сокрушить очередной заговор, сколько желанием Первого консула Наполеона Бонапарта, уже задумавшего учредить империю, заполучить в свои руки вышеупомянутую исповедь маркиза де Фавра, компрометировавшую графа Прованского, претендента на престол. Слухи о ее существовании регулярно время от времени будоражили умы как монархистов, так и их врагов. Эту версию следует расценивать как вполне правдоподобную, поскольку по законам того времени участие в заговоре каралось смертной казнью, однако же Талона отправили на отсидку в крепость на острове Св. Маргариты близ Канн на побережье Средиземного моря, тогда всего-навсего захолустной рыбацкой деревушки. По-видимому, у властей была надежда, что в заточении он одумается и отдаст рукопись в обмен на свободу. Неизвестно, в какой камере содержали Талона и в каких условиях. Вряд ли они сильно смахивали на те вполне комфортабельные, которые были обеспечены знаменитой Железной маске, протомившейся в крепости острова 11 лет, ибо в 1807 году Талон впал в старческое слабоумие и был выпущен под опеку дочери. Надо отдать должное Зоэ, она преданно заботилась о незнакомом ей отце вплоть до его смерти в 1811 году.

20 марта 1804 года во рву Венсенского замка был расстрелян герцог Энгиенский. Это стало одним из наиболее жестоких поступков Бонапарта на пути к учреждению своей империи. Свекровь Зоэ была совершенно потрясена этим событием, ибо знала герцога, сына принца де Конде, при котором состоял ее муж, еще ребенком. Убоявшись последствий для себя и невестки, она предпочла вновь удалиться в замок Жокур близ Парижа. Там в 1806 году Зоэ родила своего первого ребенка, дочь Юголину-Луизу-Жозефину-Валентину, которую в миру было принято величать по последнему имени. С момента появления девочки на свет современники сильно сомневались в том, что отцом ее являлся граф Ашиль дю Кайла, ибо отношения между супругами были ледяными. Кандидатов на эту почетную роль нашлось несколько.

Среди них особое место отводится вернувшемуся из эмиграции аристократу Кристиану де Николаи, который активно скрашивал прозябание Зоэ в замке в период с 1805 по 1808 год. Серьезным свидетельством глубины этого романа является тот факт, что в своем завещании бывшая возлюбленная отказала ему портрет «Коринна», изображение героини одноименного романа мадам де Сталь, пользовавшегося бешеной популярностью. Героиня являла собой идеал женщины, совершенно свободной в своих чувствах. Надо полагать, с этим образом были связаны какие-то дорогие сердцу Зоэ воспоминания об идиллии, пережитой вместе с Кристианом в сельской глуши. Но в 1808 году роману пришел конец, и в жизни молодой женщины прочно обосновался Состен де Ларошфуко, ярый монархист. Трудно сказать, когда нежные чувства между ними переродились в прочную дружбу, ибо до самой смерти Зоэ вела с ним активную переписку. Он был одним из влиятельнейших лиц ультрамонархической партии и, как считается, впоследствии использовал свою подругу для оказания воздействия на Людовика ХVIII. Состен оставил после себя «Мемуары» в 15 томах, куда включил также свою обширную переписку.