Наталия Сотникова - Король-Солнце Людовик XIV и его прекрасные дамы

– В таком случае мы объедем город! Король не по ее носу, хоть он у нее и длинный!

Нетрудно понять, насколько такой ответ вывел из себя великую мадемуазель. В угаре борьбы она все-таки стремилась не отступить от своей цели и достичь ее если не мытьем, так катаньем. Анна-Мария последовала испытанной тактике мятежей знати: вынудить королевскую власть признать свою военную слабость и выторговать желаемую уступку – брак с королем. Подобным же образом поступил Гастон, когда в 1650 году дал согласие на заключение мятежного принца де Конде в тюрьму в обмен на обещание, что его старшая дочь будет королевой. Однако, ослепленная жаждой власти и временными успехами, Анна-Мария сочла свое положение неуязвимым и зашла в стремлении заполучить корону настолько далеко, что 2 июля 1652 года приказала в Париже стрелять из пушек Бастилии по королевской армии. Очень точно высказался по этому поводу Мазарини: «Этот пушечный выстрел погубил ее замужество». Участники Фронды были вынуждены сдаться на милость победителей без каких бы то ни было условий.

Герцогу Орлеанскому и его дочери пришлось отправиться в изгнание, его высочеству – в Блуа, принцессе – в свой замок Сен-Фаржо. Вскоре ей исполнилось двадцать семь лет, в ту эпоху во Франции это считалось возрастом совершеннолетия, и она вступила в права управления своим огромным состоянием. До этого времени делами дочери ведал отец, и она обнаружила в своем состоянии изрядную прореху – поговаривали о недостаче в 800 000 ливров. Ничего удивительного в этом не было – женившись на бесприданнице и будучи вынужденным поддерживать соответствующий образ жизни своей второй семьи (напоминаем, что у него были еще три дочери на выданье), отец не считал зазорным время от времени запускать руку в карман неприлично богатой старшей дочери. Анна-Мария основательно рассорилась с отцом и затеяла судебный процесс, который неспешно тянулся долгие годы, сперва с Гастоном в качестве истца, а затем с его вдовой.

В изгнании она занималась ремонтом замка Сен-Фаржо, который сильно обветшал; настроение ей сильно портили вести из Парижа, где однажды поползли слухи о возможном браке средней дочери Гастона от второго брака с королем. Эта новость вывела великую мадемуазель из себя, ибо она считала сводных сестер в Блуа недалекими и недостойными роли королевской супруги. Однако эти сообщения оказались безосновательными, а когда пришла новость о планируемом браке короля с испанской инфантой, принцесса Монпансье молча признала ее законное превосходство: Мария-Терезия была дочерью короля, а она – всего лишь племянницей, так что роптать на несправедливость судьбы было бы напрасным трудом.

Принцесса томилась в изгнании пять лет. Естественно, число желающих взять в жены столь опозорившую себя фрондерку сильно поубавилось, в основном это была лишь мелкая сошка, практичные нищие властители захудалых германских княжеств, зарившиеся на ее поместья, приносившие годовой доход в полмиллиона ливров. Но она быстро отвадила их, безо всяких околичностей заявив в 1653 году одному такому претенденту на ее руку и сердце, немецкому князю Нойбургскому:

– Дочь Франции никогда не вступала в брак с незначительным сувереном.

Не оставлял своих надежд лишь Карл II, вернувшийся, наконец, на английский трон, но которому парламент никак не давал возможности развернуться в полную силу, скаредничая из-за выделения каждого гроша. Он полагался на моральное воздействие своей матери, оставшейся проживать во Франции и не перестававшей уверять принцессу, что сын все еще безумно влюблен в нее. Но Анна-Мария уже привыкла к независимой жизни в одиночестве, она соскучилась по французскому двору и не видела, что могло бы привлечь ее в Лондон.

По возвращении в Париж, хотя ей и исполнилось тридцать лет, великая мадемуазель вновь стала товаром на политическом рынке. В который раз возродилась идея ее брака с испанским королем, но тот сам отказался от предложенной вековухи. Подоспела пора жениться герцогу Савойскому – сей молодой человек весьма испортил настроение принцессе, отдав предпочтение сводной младшей сестре великой мадемуазель. Но такое государство, как Франция, никогда не испытывало недостатка в амбициозных планах по укреплению своей мощи, коим могли содействовать династические браки.

В 1662 году вопрос об усилении французского влияния в Португалии с целью противодействия Испании встал как никогда прежде остро, и великая мадемуазель должна была сыграть в новой политической игре важную роль. Не следует забывать, что в ту пору Португалия представляла собой влиятельное государство, чьи огромные богатейшие колониальные территории расползлись по трем континентам, но была вынуждена вести войну с Испанией за независимость, утерянную в связи с пресечением своей королевской династии Авиш. Эта независимость была вновь обретена ею в 1640 году, когда после почти 60 лет (1581–1640) пребывания под властью Испании на трон взошел Жуан II из рода герцогов Браганса [51] Род герцогов Браганса, как и династии Авиш, вел свое начало от бастарда королевской династии. .

В ту пору в королевстве сложилась сложная ситуация: после смерти короля Жуана IV в 1656 году регентшей при несовершеннолетнем короле Афонсу VI была назначена вдова усопшего, донья Луиза, урожденная Гузман, происходившая из древнего знатного испанского рода, энергичная и деятельная дама. Из рожденных ею в браке 6 детей выжили трое: сыновья Афонсу и Педру, а также дочь Катарина (будущая жена короля Англии Карла II). К сожалению, Афонсу (1643–1683), на которого возложили корону, в трехлетнем возрасте перенес тяжелое заболевание (по-видимому, полиомиелит), после чего его умственное развитие нарушилось, а левые рука и нога были частично парализованы. Он был совершенно неспособен обучиться чему-либо и проводил время в развлечениях самого низменного характера, участвуя в драках и всяческих хулиганских выходках уличного отребья. Недовольные правлением регентши придворные устроили заговор, в результате которого в 1662 году донью Луизу отправили в монастырь, а всеми государственными делами стал заправлять граф Каштелу Мельор, весьма толковый дипломат. Великая мадемуазель не пожелала иметь такого мужа, безвольную марионетку в чужих руках, и воспротивилась этому браку, что вызвало великое неудовольствие ее царственного кузена. Принцесса добилась аудиенции у короля и предложила свои варианты замужества, на что Людовик сухо отрезал:

– Я вас выдам замуж туда, куда угодно мне, – и вскоре приказал ей удалиться в замок Сен-Фаржо до дальнейших распоряжений.

Любопытно, как сложилась бы судьба великой мадемуазель, согласись она на этот брак. Людовик немедленно принялся за поиск новой кандидатуры, и таковая быстро нашлась в лице одной из его кузин, дочери герцога Савойя-Немур Марии Франсуазы Элизабет (1646–1683), в родословной которой числились имена королей Карла VII, Людовика ХII, Генриха IV, вошедших в историю королевских любовниц Дианы де Пуатье, Агнес Сорель, Габриэль д’Эстре и такой неоднозначной личности, как Лукреция Борджа.