Наталия Сотникова - Что губит королев

Епископ Боннер прочел положенный по канону текст из Библии. Кэтрин поклялась хранить верность королю «в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, в постели и за столом быть бодрой и веселой, пока смерть не разлучит нас». Кэтрин получила королевский герб, в котором стоял поистине провидческий девиз: «Ничья воля, кроме Его». В качестве своей эмблемы она выбрала коронованную розу, возможно, проявив некоторую поспешность: ее коронование должно было состояться лишь после рождения наследника. Король Генрих все еще не терял надежды стать отцом, ибо Кэтрин происходила из плодовитой семьи.

Молодая жена, которая знала толк в любовных утехах, вдохнула в Генриха заряд молодости. Он уже пребывал в том возрасте и в том пошатнувшемся состоянии здоровья, когда для возбуждения ему требовалась инициатива партнерши. Кэтрин же после связи с Деремом воспринимала выполнение супружеских обязанностей как занятную игру, доставлявшую ей удовольствие, и не знала стеснений, свойственных предыдущим супругам короля. Как Генрих не заметил, что она уже не была девственницей, и не задумался, откуда у нее ухватки опытной женщины, – навсегда останется загадкой. Видно, это увлечение на склоне лет совершенно ослепило его. Он называл молодую жену и «зардевшейся розой без шипов», и «перлом женственности», потакал всем ее капризам и не переставал осыпать самыми различными подарками: штуками редкостных тканей, дорогими украшениями или грамотами на пожалованные в разных графствах Англии либо земли, либо строения. 8 августа он объявил о своем новом браке и приказал регулярно служить в храмах благодарственный молебен за дарованное ему Господом счастливое супружество.

Кэтрин с упоением принялась играть роль королевы, привнеся в нее много чисто ребяческого. Ей ужасно нравилось каждый день надевать платье с иголочки, сшитое по последней французской моде, часами разучивать новые танцевальные па под руководством придворного танцмейстера-итальянца, упражняться в игре на лютне и пении, придумывать различные увеселения. Разумеется, ни о какой ее роли в политике и речи быть не могло. Она ввела в свой штат многих женщин и девушек из числа тех, кто воспитывался вместе с ней под началом вдовствующей герцогини Агнес Норфолк. Сама Агнес получила должность статс-дамы, обязанности которой она исполняла чисто номинально, выпросив себе разрешение удалиться в свой замок Ламбет, нуждавшийся в хозяйском присмотре. Кэтрин также сделала своей фрейлиной мачеху, последнюю жену покойного отца, Маргарет Говард, оставшуюся без средств к существованию после смерти мужа. По указанию дяди она приняла на должность камер-фрау Джейн Болейн, леди Рочфорд, вдову брата Анны Болейн, Джорджа, казненного вместе со своей сестрой. И вскоре она была вынуждена назначить личным секретарем Фрэнсиса Дерема.

По-видимому, надежды, возложенные молодым человеком на замысел поймать удачу в Ирландии, не оправдались. Естественно, прослышав о невероятном счастье, которое привалило его бывшей «женушке», Дерем немедленно отправился в Лондон, заявился к новоиспеченной королеве и весьма развязно потребовал от нее пристроить его при дворе, в противном случае он готов рассказать первому встречному историю их прошлого романа. Это был чистой воды шантаж, но до смерти напуганная Кэтрин уступила бывшему любовнику. Это стало первым шагом к ее падению.

А вторым стала связь с Томасом Калпипером. Некоторые историки считают, что сам Калпипер не испытывал особых чувств к ней, но лелеял далеко идущие планы. Как постельничий, он прекрасно знал о быстро ухудшавшемся здоровье короля и надеялся, что после смерти своего повелителя сможет приобрести значительную силу в качестве супруга вдовы. Кэтрин же попала в сети этого опытного соблазнителя и была готова на все, лишь бы время от времени иметь возможность замирать от страсти в его объятиях. Как это ни странно, помогать ей в организации тайных свиданий вызвалась леди Рочфорд. Видимо, тяготы опалы, в которую она угодила после казни супруга Джорджа, брата Анны Болейн, и золовки, несколько подзабылись. Ей удавалось проводить Калпипера даже в покои королевы, когда Генрих уезжал. Она же передавала письма Калпиперу. Одно из таких посланий от Кэтрин – вы поймете, почему их было, по всей видимости, немного, – сохранилось в подлиннике. Оно уснащено таким количеством ошибок, что вполне способно вызвать смех:

«Мастер Калпипер!

Имею щесть кланиться вам и прашу вас паслать мене вестачку, как апстаят дила у вас. Я слыхала, что вы занимогли, и пасему прашу вас, паскольку абеспакоина, штоб вы мене исчо рас написали. Ибо я исчо некохда так ни тасковала ни по чем, как увидеть вас и пагаварить с вами, какавое, надеюсь, вскоре происойдет. Дума о сем дает мене бальшое утишение, но мене просто убивает, што не магу быть с вами. Я уповаю на то, што вы всегда будите так дабры к мене, как вы абесчали, и прошу вас прити к мене, когда мене будит апслуживать леди Рочфорд, патому как по большей части доступ к мене затруднен. Пасылаю к вам беднаво паренька, который услужает мене и пользуется маим даверием, и прашу вас принять его, штобы вы магли часто пасылать вестачку. Прашу дать маему слуге каня, ибо мене вельми трудно его палучить, и прашу вас паслать черес него вестачку.

Астаюсь как и ранее ваша и жилаю вам всего наилуцшего в надежде вскоре вновь увидеть вас. И жилаю, штобы вы были здесь и видели, каких бальших трудов мене стоит написать вам.

Преданная вам на всю жизнь

Отсылались не только письма, но и дорогие подарки. Например, по приказу Кэтрин ее портной сшил мужской головной убор и украсил его драгоценными камнями, отметив в счетах, что камни пошли на украшение туалетов королевы. Генрих беспрекословно оплачивал все расходы жены, которая не знала удержу своей фантазии. Например, на маскарад в феврале 1541 года она нарядилась в костюм павлина. Для его украшения прислуга несколько недель собирала перья птиц, забиваемых для королевского стола, а подручные портного прилежно нашивали их на белый балахон. На головном уборе были закреплены десятки перьев из хвоста царственного пернатого, сине-зеленые глазки которых переливались при малейшем движении Кэтрин.

Бесхитростная молодая женщина не умела скрывать своих чувств, и вскоре окружающие стали замечать то предпочтение, которое она оказывала Калпиперу. Это вызывало жгучую злость у Фрэнсиса Дерема, человека невоздержанного и склонного к внезапным вспышкам гнева. Он сначала весьма прозрачно, а затем все более неприкрыто стал намекать на то, что в недалеком прошлом сам пользовался благосклонностью теперешней королевы.