Елена Прудникова - Двойной заговор. «Неудобные» вопросы о Сталине и Гитлере

Эпатирующее всех и вся назначение становится более понятным, если вспомнить о постоянном противостоянии «старых» и «молодых» командиров Красной Армии, «военспецов» и «краскомов». Тухачевский в этой компании был фигурой странной. С одной стороны, как бы вроде кадровый офицер и ведет себя соответственно, «аристократически», с другой — самый типичный выдвиженец Гражданской войны. Хотя сам себя он явно видел краскомом, не уставая обвинять кадровых офицеров в профессиональной непригодности, и даже подводил под эти обвинения теоретическую базу. Еще в июле 1919 года он писал в Реввоенсовет: «Эта война слишком трудна и для хорошего командования требует светлого ума и способности к анализу, а этих качеств у русских генералов старой армии не было… Среди старых специалистов трудно найти хороших командующих. Уже пришло время заменить их коммунистами…»

И, наконец, ситуация окончательно проясняется, если вспомнить о политических амбициях Троцкого. Имея на своей стороне Военную академию, кузницу командирских кадров, «демон революции» мог чувствовать себя гораздо уверенней. Пройдет совсем немного времени, и выпускники академии разойдутся по дивизиям и армиям, по штабам, сядут на кадры (!), унося с собой, в числе прочих знаний, и полученные в академии симпатии к Троцкому. Действительно, двумя-тремя годами позже академия станет настоящим оплотом троцкизма. Уж наверное, не старые царские служаки выступали на стороне «демона революции», а те, кого привел с собой в академию новый начальник и кто остался там, когда начальника давно уже и след простыл.

…От дебюта славного командарма в качестве преподавателя все, кто хоть что-то понимал в военном деле, как бы поточнее выразиться… обалдели, иначе не скажешь. Мало того, что он снова и снова заявлял, что старые генералы не сумели понять Гражданской войны — в конце концов, в этом есть какая-то сермяжная правда, чтобы воевать в условиях всепоглощающего хаоса, нужно иметь совершенно особые способности. Мало того, что он обвинял военспецов в неумении руководить войсками — он, только что потерпевший позорнейшее поражение! Но дальше он заявляет: «Лишь на базе марксизма можно обосновать теорию гражданской войны, то есть, создать классовую стратегию». И начинает эту самую стратегию развивать, и присутствующие преподаватели не могут понять — это всерьез, или товарищ начальник так шутит?

Если исторический материализм есть применение марксизма к истории, то «классовая стратегия» — применение его же к военному делу. Но если история — предмет гуманитарный, и в ней есть место для любых, самых бредовых теорий, то военное дело все-таки достаточно точная наука с весьма конкретными результатами.

«Классовая стратегия» основывается на утверждении, что войны, которые ведет Красная Армия, — войны совершенно нового типа. Равно как и сама Красная Армия — армия нового типа, поскольку она классово однородна. А вооруженные силы потенциального противника имеют смешанный классовый состав, и потому некрепки. (В устах дворянина на пролетарской службе эти слова звучат как-то особенно убедительно.) В их рядах немало пролетариев, еще больше их в тылу, и они естественным образом тяготеют не к своим буржуазным правительствам, а к классово близкой Советской России. Поэтому Красная Армия должна нанести только первый, достаточно сильный удар по капиталистической стране, и в ней тут же восстанет рабочий класс, свергнет власть угнетателей, и буржуазный строй падет под двойным натиском. (Данная теория только что блистательно провалилась при первом же испытании за границей — в Польше, но товарища начальника это совершенно не смущало.) Из теории вытекали и специфические задачи армии — не столько победить военной силой, сколько вызвать восстание рабочего класса в тылу противника. Ну, и так далее…

Нельзя сказать, чтобы все это было уж совершеннейшим бредом. В первые послевоенные годы, когда в Европе то и дело вспыхивали революции, у такого подхода были основания — другое дело, что строить на этом стратегию, а тем более военную доктрину…

Впрочем, Тухачевский, даже не будучи убежденным большевиком, вполне мог увлечься марксизмом, хотя бы чисто эстетически. Какие он приказы писал! «Бойцы рабочей революции! Устремите свои взоры на запад. На западе решаются судьбы мировой революции. Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару. На штыках понесем счастье и мир трудящемуся человечеству. На Запад! К решительным битвам, к громозвучным победам!» Это же поэмы, а не приказы…

Но не в академии же все это развивать! Нет, что ни говори об увлечении марксизмом, но так и кажется, что сейчас из уголков по-профессорски серьезных глаз нового начальника начнут выглядывать веселые чертики:

«Я вас не шокирую, товарищи? Мне было бы очень досадно…»

На этот фокус купился даже Троцкий. «Мне приходилось также подвергать критике, — писал он в 1937 году, — попытку Тухачевского создать “новую военную доктрину” при помощи наспех усвоенных элементарных форм марксизма. Не забудем, однако, что Тухачевский был в те годы очень молод и совершил слишком быстрый скачок из рядов гвардейского офицерства в лагерь большевизма».

Последствия игр с марксизмом, впрочем, были довольно серьезны. От применения классовой теории к военному делу родилась специфическая стратегия — позднее она получила название стратегии сокрушения. Точнее, принято считать , что в основу «стратегии сокрушения» была положена именно «классовая стратегия» товарища Тухачевского. А на самом деле это еще вопрос, от чего именно она родилась. У немецких военных, относящихся совсем к другому классу — сплошь «фоны», тоже было что-то подобное, и называлось оно «молниеносная война», или, более привычно для русского уха, «блицкриг» [32] А вообще-то так воевал еще Наполеон. .

…Приход Тухачевского в военную академию — а пришел он не один, с ним появились его единомышленники — тут же разделил военных специалистов на два лагеря. Впоследствии их условно называли сторонниками «стратегии сокрушения» и «стратегии истощения», или «измора».

Тухачевский, естественно, принадлежал к числу сторонников «стратегии сокрушения». Согласно ее варианту образца 1921 года, характер боевых действий Красной Армии в будущей войне будет чисто наступательным. Основывались эти умозаключения на внутренних свойствах Красной Армии, ее классовой сущности, революционном духе и пр. Подобные действия вместе с действиями естественных союзников во вражеских тылах обещали скорую победу и делали ненужными как сложные стратегические расчеты, так и попечение об обороне. На стороне этой теории выступили в основном молодые красные командиры, «поручики-командармы» (и это в лучшем случае), с их специфическим опытом Гражданской войны и крайне слабой теоретической подкованностью. Зато они были вооружены полным набором революционной фразы, в которую более или менее искренне верили. Над этими теориями образца 1921 года посмеивался даже Троцкий, который говорил: «Побеждает тот, кто наступает тогда, когда нужно наступать, а не тот, кто наступает первым».