Елена Прудникова - Секта. Свидетели убийства гражданина Романова

«В 1923 году бывший во время европейской войны при русском дворе французским послом Морис Палеолог издал книгу под заглавием: „Царская Россия во время мировой войны“. В этой книге он между прочим писал следующее…» — и далее идет пересказ бесед Столыпина с царем. Проверяем: в тексте мемуаров французского посла ничего подобного нет. Из какой книги цитата? Нилус, «На берегу Божьей реки». Предсказуемо.

Однако брошенное семя проросло. В 1981 году епископ Сиэтлийский Нектарий (Концевич) на съезде русской православной молодежи в Сан-Франциско говорил:

«Подобно тому, как Христос был распят на Голгофе за грехи всего мира, всеми оставленный, так и Государь принесен в жертву за грехи всей России, также всеми оставленный…»

Как-кое интересное богословие! Но погодите — то ли еще будет…

Тот же епископ Нектарий. Та же речь 1981 года:

«Он был последним Монархом, помазанным святым миром на царство… Это таинство совершается Церковью во время Коронации. Помазанник Божий входит Царскими Вратами в алтарь к престолу и причащается Святых Тайн как священнослужитель отдельно Тела и Крови Христовых. Этим Святая Церковь подчеркивает великое духовное значение подвига Царского Служения, приравнивая его к священнослужению».

Да, теперь понятно, почему в докладе комиссии по канонизации особо оговаривается, что помазание царское не равно священническому. Раз оговаривается, значит, бродили эти идеи широко не только по зарубежью, но и в России.

Впрочем, епископ Нектарий и на этом не останавливается.

«Итак, Государь — Помазанник Божий. Священное Лицо, носитель особой силы Благодати Духа Святаго. Эта божественная сила, действующая через помазанника Божия, удерживала распространение „тайны беззакония“».

А вот это уже более чем серьезное заявление. Восходит оно ко второму посланию Апостола Павла к фессалоникийцам.

«…не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов.

Да не обольстит вас никто, ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели,

Противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога.

…

И ныне вы знаете, что не допускает открыться ему в свое время.

Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь» [116] 2 Фес. 2. 2–7. .

То есть получается, что Николай Романов — та сила, которая препятствовала пришествию антихриста? Тогда понятны и усерднейшие попытки придать расстрелу ритуальный характер.

Архиепископ Сиракузский и Троицкий Аверкий в 1972 году писал:

«…Убиение Царской Семьи тоже не было обычным политическим актом, как убийства многих других монархов, президентов, министров и разных высокопоставленных лиц. Нет! Это убийство носило совершенно особый характер, о чем свидетельствует хотя бы каббалистическая надпись, обнаруженная на стенах подвала Ипатьевского дома, где совершено было это страшное убийство, убийство, имевшее чисто мистическое, а отнюдь не политическое значение и смысл» [117] Россия перед вторым пришествием. С. 163. .

Когда белые вошли в Екатеринбург, то, как бы они ни относились к Романовым, а следствие провели. Екатеринбургский окружной суд поручил его вести следователю по важнейшим делам А.П. Наметкину, чуть позже подключился член окружного суда И.А. Сергеев. Последний, осматривая нижний этаж дома, обнаружил на стене расстрельного подвала надпись по-немецки — две строчки из поэмы немецкого поэта Генриха Гейне: «Валтазар был этой ночью убит своими холопами». При этом имя библейского царя было слегка изменено: вместо «Belsazar» написано «Belsatzar». Последние четыре буквы читаются как «царь», так что надпись явно имеет отношение к убийству.

Кто это написал? Да кто угодно! В доме проживал какой-то австрийский пленный. Да и Голощекин, и Юровский знали немецкий язык. Дело не в том, кто это написал, а совершенно в другом: что в этой надписи каббалистического? Пришлись стихи к слову, их и привели…

Оказывается, речь идет совершенно о другой надписи. Вот только обнаружена она была много позже.

…Полгода дело двигалось ни шатко ни валко — точнее, не двигалось совсем, поскольку судьба Романовых мало интересовала как эсеров, так и чехословаков. Лишь с появлением на исторической сцене «верховного правителя России» адмирала Колчака, который был монархистом, оно сдвинулось с места. В январе 1919 года Колчак передал надзор над следствием генералу Дитерихсу, а тот привлек к делу своего единомышленника, следователя по особо важным делам Омского окружного суда Николая Соколова. Эти два монархиста и примкнувший к ним английский журналист Роберт Вильтон проделали огромную работу. Более того, Соколов в суматохе отступления и эвакуации сумел вывезти значительное количество материалов следствия, по которым в 1925 году вышла книга «Убийство царской семьи». И в этой книге действительно есть фраза: «На этой же южной стене я обнаружил обозначение из четырех знаков» [118] Соколов Н. Убийство царской семьи. // Последние дни Романовых. М., 1991. С. 247. .

Главка, в которой она приводится, называется: «Нижний этаж дома Ипатьева в описании члена суда Сергеева». В ней Соколов сравнивает протокол осмотра полуподвала, где произошло убийство, с собственными результатами осмотра, в ходе которых он обнаружил кое-что, не упомянутое в протоколе Сергеева, — несколько «неучтенных» пуль, брызги крови на обоях… И надпись.

Но почему ее нет в протоколе осмотра первого следствия? Сергеев мог проглядеть мелкие брызги крови, но не заметить знаки, сделанные чернилами на обоях? Прошло полгода, в подвал мог попасть любой, кто этого хотел. Откуда следует, что эти закорючки были нарисованы в июле 1918-го?

При ближайшем рассмотрении история оказывается еще более загадочной, поскольку непонятно, видел ли эти значки сам Соколов. Книга «Убийство царской семьи» вышла в 1925 году, а Соколов умер в 1924-м. Книгу свою он в гранках не вычитывал, да и не факт, что всю ее писал, — очень уж разные куски отличаются по стилю. Основное изложение писал явно сам Соколов — языком отчета о проделанной работе, поскольку автор — следователь, а не литератор. Но попадаются абзацы и целые главы, написанные куда более художественно. Кроме того, Соколов обычно называет действующих лиц по фамилии, не заморачиваясь именами, — для него они все «проходящие по делу». А его неведомый соавтор не забывает называть имена и даже отчества — но только если они еврейские. «Яков Мовшевич Свердлов», «Шая Голощекин»…