Александр Бушков - Оборотни в эполетах [Тысяча лет Российской коррупции] [litres]

«Семипудовый» упоенно воровал. И по широте души не жалел денег на свою одну, но пламенную страсть – женщин. Последней его в России любовницей стала француженка Элиза Балетта, из французской труппы, выступавшей в Мариинском театре. Великий князь не скупился – француженку украсили драгоценности ценой в миллионы.

Как веревочке ни виться… Алексей Александрович оказался единственным ворюгой из Дома Романовых, чья карьера прервалась в результате огласки. И какой! Незадолго до падения Порт-Артура, в ноябре 1904 года, разразился скандал в Михайловском театре, куда «семипудовый» заявился со своей французской пассией, у которой на шее красовалось дорогущее бриллиантовое ожерелье (по другим источникам – крест из огромных рубинов).

Самая что ни на есть респектабельная публика (очень многие знали и понимали очень многое) балерину натуральным образом освистала. Ей кричали: «Вон отсюда!»; «На тебе кровь наших матросов!» (Пожалуй, второй выкрик, учитывая ассоциации, работает именно на версию о рубиновом кресте – рубин, известно, алый, как кровь…)

Через пару недель, накануне сдачи Порт-Артура, толпа народа уже попроще двинулась громить Алексеевский дворец «семипудового». Стянув большие силы полиции, толпу удалось разогнать, но до того успели выбить во дворце немало окон.

С тех пор великий князь уже не рисковал показываться на публике. Потому что пару раз ему кричали в лицо: «Князь Цусимский!» (собственно говоря, это подпадало под закон об оскорблении царской фамилии, но кричавших ни разу никто не пробовал задержать).

Ну что тут сделаешь? Пришлось, мысленно обливаясь горючими слезами – такая кормушка из рук уплывает! – подавать в отставку. Николай ее моментально принял – скандал и в самом деле зашел слишком уж далеко, выплеснувшись на люди… «Семипудовый» отбыл в Париж, где и склеил ласты три года спустя – жаль, что не десятком лет раньше. Совершенно бесполезные Либавский порт и Либавскую крепость еще за год до его смерти полностью демонтировали, вывезя все вооружение…

Великий князь Михаил Николаевич ушел в «аграрный уклон»: пользуясь своим положением наместника Кавказа, крайне выгодно для себя спекулировал большими земельными участками – через посредников. Конечно, очень может быть, через еврейских, но в данном случае, как и во всех прочих, национальность шестерок не имеет ни малейшего значения…

Не менее скверные последствия, чем деятельность «семипудового», имели «шалости» великого князя Сергея Михайловича, того самого, что состоял одним из любовников Матильды Кшесинской. Это уже было не банальное казнокрадство, а нечто худшее.

Вплоть до Февральской революции он занимал пост генерал-инспектора артиллерии – то есть командовал всей русской артиллерией и все касавшиеся ее вопросы решал единолично. Официально подчинялся только царю, а потому плевал на чужие мнения.

И для русской артиллерии его правление стало прямо-таки роковым…

После Крымской войны, когда во всей своей неприглядной наготе предстало военно-техническое отставание русской армии, Александр II за помощью в перевооружении артиллерии обратился к германской фирме Круппа – в то время отнюдь не «пушечной империи», но выпускавшей весьма неплохие орудия, по мнению некоторых исследователей, лучшие в мире. Много лет продолжалось взаимовыгодное сотрудничество: Крупп, по сути, создал русскую нарезную артиллерию, а сотрудничество с русскими инженерами и русское золото помогли Круппу стать подлинным «пушечным королем». Дело обстояло примерно следующим образом. Артиллерийский комитет Главного артиллерийского управления разрабатывал проект нового орудия и отсылал его Круппу. У Круппа проект при необходимости дорабатывали, изготавливали опытный образец и испытывали его на полигоне – естественно, в присутствии наших военных. После этого либо Крупп получал заказ на большую партию орудий, либо их изготавливали на русских оружейных заводах – порой теперь уже русские инженеры дорабатывали пушки Круппа. Но в 1891 году Россия (буквально схваченная за глотку немалыми французскими займами) заключила военный союз с Францией. Правда, Александр III, человек предусмотрительный, составил договор так, что он в равной степени мог быть обращен как против Германии, так и против Англии. Но после его смерти, пользуясь тем, что Николай II был не великого ума человек и никудышный правитель, понемногу «выхолостили» из договора все направленное против Англии, сделав его чисто антигерманским. Николай все это подмахнул.

Что не вело автоматически к разрыву отношений с Круппом. Однако важнейшую роль сыграло одно обстоятельство: в силу каких-то исторических причин немецкие промышленники (что работавшие в самой Германии, что в России) совершенно не умели давать взятки. Ну совершенно. Так уж сложилось. Зато французы этим нехитрым искусством владели в совершенстве – и брать умели, и давать.

А Матильда с ее дворцами, настоящим слоном у новогодней елки и банкетами на тысячу человек обходилась ох как недешево…

Короче говоря, отношения с Круппом по инициативе великого князя были порваны совершенно. Называя вещи своими именами, Сергей Михайлович поступил на содержание к французской оружейной фирме Шнейдера, как не обремененная моральными принципами красотка поступает на содержание к богатому купцу. Отныне монополистом в поставке артиллерии для русской армии стал Шнейдер (чьи орудия были гораздо хуже крупповских), а его «агентами влияния» в России – великий князь с Матильдой.

Для приличия (и успокоения общественности, которая могла начать размышлять о всяких нехороших вещах) регулярно устраивали конкурсные испытания артиллерийских систем самых разных заводов – и немецких Круппа с Эрхардтом, и британского «Виккерса», и «Шкоды», и русских казенных заводов. Но как-то так получалось, что конкурсы практически всегда выигрывал Шнейдер.

Ну, не «как-то так»… Под чутким руководством великого князя испытательная комиссия безбожно фальсифицировала отчеты. Например, вес крупповских орудий рисовали в полном комплекте, а шнейдеровских – исключая ряд второстепенных, но немало весивших элементов. В итоге, понятно, выходило, что пушки Шнейдера легче, а значит, более удобны для применения на поле боя – хотя в реальности они были тяжелее крупповских. Так же поступили и со «Шкодой», чья горная пушка была и легче, и совершеннее шнейдеровской – но приняли именно шнейдеровскую. У меня нет сомнений: если бы немцы или чехи, дураки этакие, сообразили, что можно дать достаточно денег, чтобы перебить ставку лягушатников, великий князь без малейших угрызений совести послал бы французов подальше. Но немцы с чехами давать не умели, в отличие от Шнейдера…