Екатерина Мишаненкова - Берия. История легенды

Признавая виновным Вавилова в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58-1а, 58-7, 58-9 и 58–11 УК РСФСР, Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР приговорила: Вавилова Николая Ивановича подвергнуть высшей мере уголовного наказания – расстрелу; с конфискацией имущества лично ему принадлежащего. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Однако было и такое политическое дело, которое не могло не коснуться Нино. Речь идет о деле академика Вавилова, которого она глубоко уважала как великого ученого и порядочного человека. Более того, он был ее коллегой, и можно даже сказать, что в выбранной ею профессии он был авторитетом номер один. Неизвестно, просила ли она когда-либо Берию за кого-то еще, но если и просила, то делала это аккуратно и незаметно для окружающих. В случае же с Вавиловым Нино пришлось вмешаться открыто.

«Моя мама работала в Сельскохозяйственной академии и случившееся с академиком Вавиловым переживала тяжело, – вспоминал Серго. – Обсуждалась эта тема и у нас дома, и, естественно, в среде ученых. После одного из таких разговоров мама попросила отца уже не только от себя, но и от коллег что-то предпринять. Так состоялась встреча отца с академиком Прянишниковым и некоторыми другими учеными, обеспокоенными судьбой Николая Ивановича. Разговор, знаю, был долгим, и отец пообещал ученым, хотя приговор Верховным судом подписан, как-то помочь академику Вавилову.

К сожалению, до сих пор не хотят признать, что в деле Вавилова не все было однозначно. Затребовав его, отец в этом убедился. В честности Николая Ивановича, знаю по рассказам отца, он не сомневался, но у следствия были «зацепки», отрицать которые было невозможно. Как известно, академик Вавилов, собирая свою знаменитую коллекцию злаков, объездил весь мир. Никаких антигосударственных действий он никогда не предпринимал, но следствие доказало, что среди многих людей, с кем приходилось общаться академику, были и явные противники Советской власти…»

Был ли особый интерес Берии к этому делу результатом вмешательства Нино или он сам изначально не слишком верил в виновность Вавилова, но занялся он этим вопросом лично, и через некоторое время приговор был смягчен – расстрел заменили двадцатью годами лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях.

«О полной отмене, к сожалению, речь не шла, – пишет Серго. – Но отец не терял надежды на полное освобождение Вавилова, а чтобы Николай Иванович смог дожить до него, отец решил перевести его в один из закрытых институтов. Главным было вырвать его из тюрьмы. К сожалению, ученый тяжело заболел и умер.

Мама была очень подавлена случившимся, и у них с отцом состоялся тогда тяжелый для обоих разговор. Вавилова очень любили люди, работавшие вместе с мамой, и хотя большинство прекрасно понимали, что арестовал и осудил академика не отец, ей конечно же психологически было тяжелей, чем кому-либо. Естественно, и он был раздосадован, сказав тогда:

– Ты ведь знаешь, что я могу влиять на какие-то отдельные вещи, но отменить приговор Верховного суда даже нарком не может. То, что мог, я сделал, ты ведь знаешь, Вавилова не расстреляли. К сожалению, Нина, таких судеб еще очень и очень много…»

Разумеется, в мемуарах Серго отец никогда ни в чем не виноват, а мать и вовсе практически святая, поэтому я бы отнеслась к его словам с серьезной долей скепсиса, если бы подтверждение не пришло с другой, не менее заинтересованной стороны. Сын Николая Вавилова – Юрий – много лет положивший на расследование дела против своего отца, главную роль в помиловании тоже отвел именно Берии: «Берия подписал приказ на арест отца и тот же Берия предотвратил его расстрел, – рассказывал он в интервью «Казахстанской правде» в 2006 году. – Берия еще в Москве присылал своего представителя к отцу и обещал предоставить ему работу по специальности».

Трудно сказать, многое ли тут зависело от Нино, но как минимум она была полезным посредником между Берией и учеными, защищавшими Вавилова, – потому что ей он мог доверять, а в то время и в той ситуации это было едва ли не самым важным фактором.

После того как 26 июня 1953 года бывшие соратники под руководством Хрущева сняли Берию со всех постов, арестовали его и обвинили в шпионаже и стремлении захватить власть в государстве, для Нино началось самое тяжелое в ее жизни время. Ее сначала посадили под домашний арест, потом арестовали уже по-настоящему, и следующий год она провела в тюрьме, упорно отказываясь давать какие-либо показания против мужа.

Она выдерживала сильное психологическое давление и физический дискомфорт в крайне неудобной (намеренно) камере. Первое время она, по-видимому, надеялась, что кто-то из старых друзей и соратников ее мужа поможет им, писала письма руководителям Советского государства, просила о встрече, просила за своего сына Серго… Что касается мужа, то все обвинения против него она упорно отрицала и твердо заявляла, что готова разделить с ним любую участь.

Письмо Н. Т. Берия Г. М. Маленкову

от 29 июня 1953 г.

Председателю Совета министров СССР

Г. М. Маленкову

Секретарю ЦК КПСС Н. С. Хрущеву

Председателю Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилову

Зам председателя Совета министров СССР В. М. Молотову

Зам председателя Совета министров СССР Л. М. Кагановичу

От Нины Теймуразовны Берия

Три дня тому назад забрали моего сына с семьей, и я ничего не знаю о них. Я осталась одна, потому что мне сказали, что Л. П. Берия задержан по распоряжению правительства.

Я член КПСС, имею высшее образование (кандидат с/х наук), политически грамотна и больше тридцати лет являюсь супругой Лаврентия Павловича Берия. Как и все советские люди, я считаю, что Л. П. – ваш соратник и друг в деле строительства коммунизма и в борьбе против внешних врагов и их агентов внутри нашего государства. На этом основании я разрешаю себе обратиться к Вам с просьбой – уделить мне полчаса, с тем чтобы вызвать меня и поговорить со мною. Я не глупый человек и потому беру на себя смелость заверить Вас, что, прожив с Л. П. тридцать лет под одной крышей, деля с ним человеческие радости и горе, я его хорошо знаю; знаю его человеческие слабости и поэтому хорошо понимаю, какое уязвимое место нашел враг и клеветник у него; поэтому, мне кажется, я могла бы внести кое-какую ясность в события, компрометирующие его. Прошу Вас, вызовите меня! Л. П. воспитывал меня в любви и уважении к Вам, и я могу о нем разговаривать только с Вами. У меня нет никого, я уже стара и долго выдержать это неведение я не могу!

Если Л. П. допустил какую-либо непоправимую ошибку, чем нанес ущерб Советскому государству, то тогда мне не о чем говорить, и прошу дать мне возможность разделить его судьбу, какова бы она ни была; меня ничто не может убедить в том, что он сознательно мог изменить ленинско-сталинским идеалам и принципам, и следовательно, и я должна понести соответствующее наказание.