Екатерина Мишаненкова - Берия. История легенды

По ходатайству перед правительством группы видных учёных в связи с болезнью матери Нины Теймуразовны в 1964 году ему с матерью был разрешён перевод в город Киев в организацию п/я 24, преобразованную впоследствии в НПО «Квант» (сейчас ГП НИИ «Квант»).

До сентября 1988 года Серго работал там ведущим конструктором, начальником сектора, начальником отдела. Потом был привлечён к работе Отделения новых физических проблем ИПМ Академии наук Украинской ССР в качестве заведующего отделом системного проектирования – главного конструктора комплекса.

С 1990 по 1999 год – научный руководитель, Главный конструктор киевского НИИ «Комета» (ранее – Киевский филиал ЦНПО «Комета»).

В 1994 году Серго написал книгу, посвящённую отцу, «Мой отец – Лаврентий Берия»

С 1999 года вышел на пенсию.

Серго был женат на Марфе Максимовне Пешковой (внучке Максима Горького, дочери Максима Алексеевича Пешкова и Надежды Пешковой). От этого брака было трое детей: дочери Нина и Надежда, сын Сергей (позже взяли фамилию «Пешков»). Брак распался во время пребывания Серго в ссылке в Свердловске. По утверждению Марфы Пешковой – из-за его измены.

Умер 11 октября 2000 года на 76-м году жизни в Киеве, похоронен на Байковом кладбище.

О Серго Берии известно довольно много, тем более что он сам написал книгу, где рассказал и о своем знаменитом отце, и о себе. Хотя и его самого, и изложенную им версию жизни и судьбы Лаврентия Берии, воспринимают по-разному. Конечно, он пристрастен в своей книге, это совершенно естественно для сына. Но до какой степени он правдив? И кто он сам – действительно талантливый ученый или сын могущественного политика, «выезжавший» на имени своего отца?

С той частью его жизни, что была до падения Берии, все понятно – получил прекрасное образование, занимался любимым делом, женился на со всех сторон прекрасной женщине, ему поручались очень ответственные дела. В 28 лет Серго Берия был уже доктором технических наук, Лауреатом Сталинской премии и кавалером ордена Ленина.

А потом Лаврентия Берию арестовали.

В этот же день был арестован и Серго Берия, который был на докладе у Б. Л. Ванникова по новым системам вооружений, разрабатываемым КБ-1. Ему позвонил его друг, лётчик-испытатель Амет-Хан Султан, который предупредил о том, что у них дома стрельба и предложил бежать на самолете за границу. «Что налицо – заговор против отца, – вспоминал Серго, – я понял сразу, что еще могла означать перестрелка в нашем доме? Об остальном можно было только догадываться. Но что значит бежать в такой ситуации? Если отец арестован, побег – лишнее доказательство его вины. И почему и от кого я должен бежать, не зная ни за собой, ни за отцом какой-либо вины? Словом, я ответил отказом и тут же рассказал обо всем Ванникову».

Серго поехал домой, но в особняк его не пустили, он увидел только какое-то тело, которое оттуда выносили, и вынужден был уехать в полной уверенности, что его отец убит.

«– Ты видел отца? – это был первый вопрос мамы. Я ответил, что, по всей вероятности, его нет в живых, и в присутствии охранников рассказал, что увидел недавно дома.

Мама не заплакала, только крепче обняла меня и тут же принялась успокаивать Марфу: моя жена ждала третьего ребенка.

Не прошло и получаса, как в комнату вошел человек, одетый в армейскую форму:

– Есть указание вас, вашу жену и детей перевезти на другую дачу.

Мама оставалась здесь.

– Ты только не бойся ничего, – сказала очень тихим и спокойным голосом. Впрочем, возможно, мне показалось, что она говорила очень тихо, потому что Марфа тоже услышала. – Человек умирает один раз, и, что бы ни случилось, надо встретить это достойно. Не будем гадать, что произошло. Ничего не поделаешь, если судьба так распорядилась. Но знай одно: ни твоих детей, ни твою жену никто не посмеет тронуть. Русская интеллигенция им этого не позволит…

Как и я, мама была уверена, что мы больше не увидимся. Вновь обнялись, расцеловались. Что будет с нами завтра – никто не знал.

Маме разрешили проводить нас к машине. Когда прощались, я и предположить не мог, что впереди меня ждет еще и разлука с детьми, женой…

…Минут через двадцать свернули на какую-то проселочную дорогу и остановились у одной из государственных дач, на которой тоже иногда бывал Сталин. Мне же здесь раньше бывать не приходилось. Небольшой, как и все государственные дачи той поры, деревянный домик. Здесь нам предстояло провести в неизвестности почти полтора месяца.

Внешнюю охрану дачи, где я теперь находился с семьей, несло какое-то воинское подразделение, вооруженное автоматами и винтовками. Внутри дома тоже круглосуточно находились вооруженные люди, но в штатском. Во дворе, как и на нашей даче, стояли бронетранспортеры.

Лишь это да еще выведенные из строя телефоны напоминали нам, что мы лишены свободы.

Обычное питание, прогулки по территории, довольно корректное поведение охраны…

– Чего вам волноваться? – парировал мои вопросы начальник охраны, когда я поинтересовался своим нынешним статусом и нельзя ли разрешить жене с детьми уехать. – Вы, Серго Лаврентьевич, официально задержаны. Если вашей жене потребуется медицинская помощь, мы врача доставим сюда. Других указаний у меня нет.

Что произошло с моим отцом? Что с моей мамой? Что, в конце концов, произошло в стране? Все мысли были заняты только этим.

Окружающие нас люди старались в контакт не вступать, а когда мы о чем-то пытались спросить, тут же вызывали старшего, у которого на все случаи жизни был стандартный ответ: «Других указаний у меня нет».

Несколько раз просил дать мне газеты. «Не положено». Стало ясно, что и впредь нас намерены держать здесь в неведении. Ни телефона, ни радио, ни газет. Полная изоляция от внешнего мира.

Однажды, гуляя с детьми по саду, увидел оставленную на скамейке газету. Умышленно это было сделано или нет, не знаю, но находка оказалась весьма кстати. В газете были опубликованы обвинения в адрес отца, и если я еще сомневался в чем-то до этого, то теперь окончательно понял, что в стране произошел государственный переворот, направленный против определенной группы людей. Честно говоря, я думал, что жертвой заговора стал не только мой отец, но и другие члены высшего руководства страны. Теперь все окончательно прояснилось.

Сообщению об аресте отца я, разумеется, не поверил, сопоставив прочитанное с тем, что увидел своими глазами на Малоникитской.

Месяца через полтора в три часа ночи к нам в комнату вошли вооруженные люди и объявили, что я арестован. Что ж, решил я, по крайней мере с неопределенностью наконец покончено…»

В Лефортово Серго ждали необычные условия – он сидел не в общей камере, но и не один – с ним постоянно находились охранники. Через некоторое время ему предъявили обвинение: «Вы привлекаетесь по делу контрреволюционного заговора, направленного на свержение советского строя и восстановление капитализма…»