Екатерина Мишаненкова - Берия. История легенды

Начальник Ленинградской Военной академии связи им. С. М. Буденного Муравьев Константин Хрисанфович говорил о Серго уже спустя много лет после падения Берии: «…Я тогда не из подхалимажа расхваливал Серго… Серго никогда не чванился, не бравировал и не пользовался своим фантастически исключительным положением. Он был интеллигентно воспитанным и тактичным. И голова у него варила неплохо».

Один из создателей советской системы противоракетной обороны Г. В. Кисунько, который присутствовал на защите Серго, писал в своей книге «Секретная зона: Исповедь генерального конструктора»: «Доклад Серго мне понравился. Речь шла о принципиально новой системе оружия, состоявшей из самолета-носителя и запускаемых с него самолетов-снарядов, наводимых по радио на морские корабли…» Да и в целом он давал ему хорошую характеристику: «Серго явно выделялся среди других известных мне отпрысков современных сиятельств».

Из интервью Юрия Шилко, лауреата Государственной премии

за разработку систем управления баллистическими ракетами

– Это был очень мягкий и вежливый человек, который за все эти годы ни с кем не поругался, ни на кого не повысил голос. Одевался он как все, а это значит – очень скромно, а на работу с Химмаша ездил, когда позволяла погода, на велосипеде.

– Вам его представили как Гегечкори?

– Да, все его называли Сергеем Алексеевичем Гегечкори. Хотя все знали, что он – сын Лаврентия Берии… Нам сразу так и сказали, чтоб потом слухов не было. Всё равно за стены института это вряд ли бы просочилось: мы же все секретные были, все под подписками. А за разглашение сами знаете, что бывало в те годы…

– Когда-нибудь он рассказывал об отце, о своей жизни до Свердловска?

– Поначалу – никогда, эта тема просто была закрытой. Потом, когда мы уже доверяли друг другу, кое-что рассказывал. Например, версию о том, что его отца убили ещё летом 1953 года, сразу при аресте, я знал ещё тогда…

– А на работе у коллег какое было мнение о Берии?

– В первую очередь – прекрасный специалист. Все знали, что он только числится обычным инженером, а на самом деле – один из ведущих конструкторов. И при этом он никогда не кичился этим…

– Вы виделись после его отъезда из Свердловска?

– Как-то встретились в Москве. Просто случайно, прямо на улице. Много говорили. Он рассказал, что ему вернули звание доктора наук. А вот боевые ордена не вернули – сказали, что не смогли их найти…

Жизнь Серго вообще сложилась не так плохо, как можно было ожидать в 1953 году, – он получил возможность заниматься любимым делом, да и не все прежние друзья его оставили. «Артем Иванович Микоян сам со мной встречаться не мог из-за брата – Анастаса Микояна, – вспоминал он, – но через других людей тоже стремился помочь.

Академик Александр Львович Минц, узнав, что я вынужден защищать кандидатскую диссертацию, не говоря мне ни слова, добился разрешения быть моим оппонентом. Потом настойчиво требовал, чтобы мне вновь присвоили ученую степень доктора наук. С удивлением узнал я и о том, что ряд видных ученых, включая Минца, Расплетина, Берга, обратились в Высшую аттестационную комиссию с просьбой вернуть мне ученую степень, так как лишен я ее был незаконно. Сами мне об этом ничего не сказали. Но, как и следовало ожидать, обращение осталось без ответа.

Когда в свое время в Свердловске я решил экстерном сдать экзамены и получить инженерный диплом – и его ведь после ареста не вернули, – это было воспринято как вызов, но копию диплома об окончании академии мне таки выдали.

Ванников, Махнев, Курчатов, Щелкин, Туполев, Королев, Макеев… Трижды и дважды Герои, академики; Генеральные конструкторы… Любому человеку, связанному с техникой, эти громкие имена говорят о многом. А у меня связаны с этими людьми воспоминания о встречах после Лефортово и Бутырки. И они, и другие ученые и конструкторы поддерживали меня как только могли».

Безусловно, в том, как сложилась его дальнейшая жизнь, во многом заслуга самого Серго. Он сумел доказать, что он не просто сын Лаврентия Берии, но и сам чего-то стоит. И с ударами судьбы научился справляться. А это далеко не всем было по плечу, достаточно сравнить с тем, как спился Василий Сталин, превратившись из сына главы государства в обыкновенного человека.

«Серго, конечно, особенно первое время приходилось очень сложно, – рассказывает Николай Долгополов. – Но Серго был толковым человеком и хорошим инженером. У него были определенные заслуги не как у сына Берии, а как у хорошего советского специалиста. Он был на хорошем счету, котировался как один из талантливых представителей советской науки. Наверное, конечно, помогало и имя, бесспорно, как без этого. Но он и сам уверенно шел по жизни. Конечно, когда была тюрьма, потом ссылка, тогда все переменилось. Но даже выехав потом в Киев и обосновавшись там уже окончательно, он и там добился определенного положения, определенных скромных, но успехов».

Кроме законного сына Серго у Лаврентия Берии был только один признанный ребенок – дочь от его сожительницы Ляли Дроздовой, родившаяся, видимо, в 1950 году. Известно о ней очень мало. Настолько мало, что даже ее имя – уже спорный вопрос. Самая распространенная версия, что звали ее Мартой, в честь Марты Джакели, матери Берии. Однако в некоторых воспоминаниях она значится как Этери, а в некоторых и вовсе Людмилой.

Теоретически могу предположить, что одно из имен принадлежит другой дочери Ляли – той, которую она родила от Ильи Гальперина. Но это только мое предположение.

Впрочем, как сама Ляля после расстрела Берии не пропала, а продолжала вращаться в кругах пусть и полукриминальных, но очень близких к власть имущим, так и ее дочь не затерялась среди миллионов советских гражданок. Как-никак, она была дочерью Берии, и одно это уже привлекало к ней внимание.

«Сейчас у моей сводной сестры самой, естественно, дети, – писал о ней в своих мемуарах Серго Берия. – Одно время она была замужем за сыном члена Политбюро Виктора Гришина. Когда Гришин узнал, что его сын собирается жениться на дочери Берия, решил посоветоваться с Брежневым. Насколько знаю, Леонид Ильич отреагировал так:

– Хорошо, а какое это имеет отношение к твоему сыну? И что ты делаешь вид, будто не знаешь, что все это дутое дело…»

Алексей Пиманов, проводя свое расследование, узнавал и о судьбе дочери Берии. Он подтвердил, что она была замужем за Гришиным, и добавил, что долгое время она проработала в институте системных исследований, была кандидатом экономических наук. Больше о ней особо ничего не известно, роковой женщиной дочь Лаврентия Берии и Ляли-Катафалк, видимо, не стала, просто жила и работала как все.