Владимир Рыжков - Вторая мировая как битва народов. Страны войны

… Лето 1942 года. Война на территории Советского Союза идет уже второй год. При этом идет совершенно не так, как на это рассчитывала не только нацистская Германия, но и Советский Союз. В 1942 году у Сталина не получился 1812 год, когда зима позволила гнать иноземного захватчика за Березину, далее в Польшу и до Парижа.

Немецкое наступление, захлебнувшись на московском направлении, успешно развивалось на юге, и для испанцев информация о том, что их переводят под Ленинград, была встречена с большой радостью. Почему?

Во-первых, все испанцы вспоминают, что их самым страшным, самым изощренным и садистским врагом были комары. В новгородских болотах они творили с гостями с юга что-то невероятное. В испанских воспоминаниях есть жуткие зарисовки о том, что солдаты не могли даже справить малую и большую нужду по причине того, что мгновенно заедались этими кучами пищащих насекомых. Приходилось постоянно использовать сетки и защиту.

Во-вторых, как это ни странно звучит с точки зрения и некоторых советских авторов, в Советском Союзе благодаря в общем-то очень хорошей комедии «Небесный тихоход» достаточно скептически относились к «Ночным ведьмам» – удвасам, летчикам, которые летали на этих самых тихих ночных бомбардировщиках. Однако испанцы называли их «шлюхи» – лапарала. Именно эти ночные бомбардировщики переполнили чашу терпения испанцев. И услышав о переводе под Ленинград, испанцы надеялись, что хотя бы там, под немецким авиационным зонтом, у них не будет проблем, связанных с постоянными ночными бомбардировками.

И третья причина, достаточно пошлая и меркантильная. И без того нищие новгородские деревни по берегам Волхова, чуть побогаче, но ненамного, деревни по берегам Ильменя уже были полностью разграблены. Все, что можно было украсть, уже украли. Все, что можно было съесть, уже съели. И когда до испанцев дошла информация о том, что вполне вероятно, их будут размещать в царских дворцах, в пригороде Ленинграда, естественно, они очень сильно этому обрадовались, рассчитывая на то, что на смену скромным деревенским сувенирам придут гораздо более серьезные дворцовые вещи, которые они смогут, что называется, позаимствовать в свою пользу.

Правда, если судить по воспоминаниям, испанцы почему-то считали, что немцы их перебросят на финскую сторону – им очень нравилось, как воюют финны, маршал Маннергейм. Но при этом безумно обрадовались, когда узнали, где им предстоит стоять. На смену землянкам, нищим домам, откуда они выгоняли или уплотняли местных жителей, и в Пушкине, и в Павловске, и в Слуцке было достаточно пустых домов, чтобы жить хорошо и свободно.

И наконец, еще одна вещь, о которой писал генерал Муньос Грандес. В 1941 году у испанцев не получилось пройтись победным маршем по Москве. Жестокая зима 1941/42 годов остудила их военный пыл. И когда они узнали о том, что Севастополь пал, а под Ленинградом появился Манштейн и готовится штурм города, испанцы рассчитывали взять реванш и пройтись победным маршем уже по Ленинграду.

По утверждению большинства историков, испанцы не знали о планах Гитлера, до их сведения не доводили планы немецкого командования. Если смотреть на достаточно уважаемые испанские мемуары, например, второго командира испанской «Голубой дивизии» генерала Эстебана-Инфантеса, то его больше всего раздражало именно то, что испанцы не знали даже планов своего министерства иностранных дел. О них они узнавали опосредованно через своих немецких друзей и коллег, которые им сообщали о том, что собирается делать Мадрид, – так называемый солдатский телеграф, слухи, сплетни, былины или рассказы. И эти самые былины, легенды в общем-то живут и по сей день. Испанцы искренне верили в то, что их как раз не хватает немцам для того, чтобы прорвать блокаду Ленинграда и ликвидировать последний очаг сопротивления большевизма на Балтике.

Эстебан-Инфантес пишет о том, что надежда на то, что Ленинград будет взят, у испанцев продолжала жить вплоть до осени 1942 года. Но после того как появилась информация о Сталинграде, которую испанцы вначале были готовы воспринимать как вранье, клевету, большевистскую пропаганду, когда они увидели, что те немецкие части, которые стояли рядом с ними, снимались с линии фронта и отправлялись на юг под Сталинград, а зона ответственности испанцев растягивалась, им стало понятно, что ни о каком штурме Ленинграда речь идти не может. Стало ясно, что советская сторона, Красная армия делают все для того, чтобы прорвать блокаду Ленинграда, а в идеале полностью ее снять зимой 1942/943 годов.

«Голубая дивизия» подчинялась немецкому командованию. Она считалась пусть и испанским, но неким регулярным воинским подразделением вермахта. Она занимала свой участок фронта под Новгородом и на Волхове, под Ленинградом ее зона ответственности оказалась в районе Пушкина, Павловска и Коммунарска. По сути, она была в числе тех самых войск, которые блокировали Ленинград в 1942–1943 годах. Но не с самого начала войны – Ленинград уже более года был в блокаде.

Под Ленинградом стояла практически вся «Голубая дивизия». Это была передислокация в рамках северо-запада. Чисто географически их переместили чуть больше, чем на 100 километров, на север. Зима 1942/43 годов уже была гораздо более мягкая, чем предыдущая. С обмундированием у испанцев также стало получше к тому времени. Поэтому жутких воспоминаний об этой зиме они не оставили, в отличие от своего первого пребывания на Восточном фронте.

При этом местное население считало их более мягкой оккупационной силой, чем немцев. Хотя появилась и некоторая специфика. Если под Новгородом испанцы в холодную и голодную зиму 1941/42 годов ловили и ели всех котов, как только они попадались к ним в зубы, то к этому времени поедание котов стало уже неким признаком уважаемого ветерана. Поэтому, по воспоминаниям ленинградцев, испанцы какое-то время откармливали кошек, доводили их до соответствующей полноты, и только после того, как кошка приобретала приятные округлости, съедали ее. Также сохранялась привычка кормить кошачьим мясом понравившуюся девушку. Девушка ела, и только потом ей показывали шкурку. Дальнейшая реакция девушки воспринималась как некая форма бонуса, шутка.

Что действительно бросалось в глаза – испанцы стали больше воровать и меньше грабить и все-таки пытались наладить некий диалог с местным населением. Воровали, но при этом могли поделиться своим пайком. С одной стороны, кормили девушек кошатиной, с другой – могли помочь вскопать огород. Да, они были оккупантами. Да, они были союзниками Третьего рейха. Да, они стояли и блокировали Ленинград. Но все-таки, в отличие от немцев и других их союзников, испанцы хоть как-то воспринимали местное население за людей.